Снайперы

Один. И все, больше не разрешалось. Когда я первого немца убила – от волнения подумала, что промахнулась, и выстрелила второй раз. «Исправляла» мнимую ошибку – но этим же ошибку и допустила, причем грубейшую. Снайпер больше одного выстрела с одной позиции делать не имеет права. Нам запрещали это. Потому, что могут засечь (я ж говорю – выстрел снайпера чем-то отличался). Поэтому – только один.

Вы сами стреляли с нейтралки?

Нет, мы на нее ходили, лежали там, но мне оттуда бить так и не пришлось. Наблюдала, но, очевидно, цели подходящей не обнаружила. Наши с нейтральной полосы стреляли, знаю. Так же, как и немцы. Только снайперу всегда очень опасно стрелять с нейтралки.

Отойти невозможно?

Да. Поэтому, может быть, нас, девчат, и берегли. Надо сказать, к нам очень бережно относились. Это не значит, что у нас были какие-то особые отношения с командирами. Просто было очень хорошее командование, которое нас не обижало, в обиду другим не давало и по возможности старалось нас обезопасить. Потому что мы молоденькие были все.

Жили вы – далеко от линии фронта?

Ну как «далеко»… может быть, с километр. Может быть, меньше немножко. Не в землянках, не в окопах, не рядом.

С точки зрения свободы перемещения – вы были ограничены или нет?

Конечно. Только в расположении своего отделения. Если надо, так обращаешься за разрешением. Самовольно, извините, даже в туалет не разрешалось. И в школе так было.

Но, получив разрешение, можно было куда-то отойти?

В расположении части. В пределах того ограниченного места, где мы находились. Потому что это ведь – войсковая часть, там часовые, дозоры, охранение и так далее. За пределы расположения – не разрешалось. Если бы была острая необходимость – то разрешили бы, наверное. Ну, если бы, например, заболел кто.

Снайперы и разведка – не строем идут, не со всей ротой или полком. Это часто два-три человека. Иногда вообще один идет. И льготы у нас были свои. В первую очередь водку – им и нам, горячее питание – им и нам.

И обмундирование, и маскировочные халаты в первую очередь – им и нам. Остальным – потом.

Вы подчинялись напрямую командиру полка – или кому? Кто вам отдавал приказы?

Вы думаете, мы знали, от кого исходит приказ? Это бывало по-разному. Нам важно было, кто его нам передавал. Если что-то очень важное, то это был какой-то более высокий командир: чтобы придать значительность, все объяснить, настроить. А если нет – так мог быть и командир отделения.

Но ведь мы выходили и просто на «охоту». Нам не рекомендовали просто так стрелять, но я стреляла и без задания. Моего первого немца, например, я так и убила. Было такое: ну почему не убить противника, если есть возможность? Даже удается офицера, или пулеметчика, или снайпера. А потом, уже в наступлении, нам никто ограничений в этом плане не давал. Стреляй.

Но в наступлении же не подтверждалось количество убитых?

Да. Вот вы – пулеметчик, она – автоматчик, я между Вами – снайпер. Мы все стреляем вперед: в тех, кто от нас обороняется. Ну кто там что может подтвердить? Мне одна говорит, не очень давно: «Ну что же ты, сосчитать не могла?» Я говорю: «Могла, наверное. Но ты мне подтвердила бы, если бы там стреляли я, ты и еще много кто?» – «Да, – говорит, – не знаю».

Некоторые очень ревностно каждого считали, даже когда в атаку шли. Мне же – это неважно было. Отметили в снайперской книжке, нет – мне все равно. Понимаете, я немножко романтик и немножко идеалист, девочки это знали. И я всегда такой была. Мне важно было, что я честно делаю свое дело. Поэтому я не могла себе насчитать. Хотя так и приписывали некоторые. Я могла бы – но мне это не нужно.

Какие-нибудь случаи приписок потом разбирали?

Нет. Я сейчас вам скажу, откуда я узнала. Была у нас через тридцать лет встреча. Одна выступает, не из нашего выпуска. И говорит, сколько она немцев убила. Стоит женщина, которую мы тоже не знаем, и говорит: «Что она врет? Я же снайперской парой у нее была». Я ахнула. Вот так и узнала, что приписывали.

У вас на счету – восемь побед, а в книге описано, по-моему, три или четыре…

Я остальные, наверное, не запомнила. Не знаменательны были для меня. Первый немец – сперва запомнила, но потом забыла. Это хорошо, что письмо про него нашла. А запомнился мне второй и запомнился снайпер. Второй – потому, что я очень сильно переживала. Может быть, какие-то сопутствующие обстоятельства были, не знаю. Ну, а снайпера – это просто редко кому удается. Запомнилось. А остальное – нет. Какие-то рядовые случаи. Кто-то – все помнит. Я – нет.