Снайперы

На месте убило моего друга Рябова. Рядом командира взвода полковой разведки также убило. Капитан-то только встал и выкрикнул, пистолетом в руке помахал, а дальше лег в траншею. Ему только поднять нас надо в бой. Чуть-чуть прошел вперед, и тут для меня кончился бой: ранило осколком в правую руку, разрывными пулями немец бил. Так больно стало, и при этом растерялся, боязнь свое дело делает. Стою, кричу: «Капитан! Ранило меня!» Он отвечает из траншеи: «Ложись, дурак!» И матом загнул. Только повернулся, чтобы упасть на землю, как пуля в левую ногу во внутреннюю поверхность бедра угодила. Кость перебило, пока поворачивался, следующая пуля угодила мне в правую ногу, под коленку. И все на этом. Разворачиваюсь, чтобы ползти к своим, а ноги у меня возле ушей болтаются. Понял, что они перебиты, какое тут ползти. Кое-как заполз в воронку. Оттуда не вылезешь, кричу: «Кто-нибудь, ребята, ну подсобите в окопы добраться!» Никого рядом нет, только пули свистят, поэтому ползком-ползком до траншеи стал перебираться. Там уже сидят насмерть перепуганные ребята из последнего пополнения. Затащили меня, посадили у стенки. У каждого индивидуальные перевязочные пакеты есть. Когда я почти дополз к своим, то решил поглядеть на ноги, приподнялся на руках, и тут же пуля чиркнула по левой скуле, да еще палец срезала. А шапка-ушанка была распущена, одно ухо напрочь оторвало. Кровь из скулы пошла, ведь ноги не чувствуешь, как там кровь бежит, а тут за воротник целый ручей течет. Тру ее, тру, тру, а она не останавливается. Поэтому в траншее попросил солдата перевязать меня, а он молодой совсем, стал отнекиваться: «Ой, да я не могу, боюсь». Молодежь, что с них возьмешь. Тогда сказал ему: «Ну, давай мне вещмешок». Все время таскал его за плечами, с ним не расстанешься. Дали вещмешок, пакет достал и сам себя стал перевязывать. К тому времени бой окончательно затих, после чего немецкий самолет-разведчик летит, и вывешивает, как мы их называли, «люстры», осветительные фонари на парашютах. Светло стало, как будто днем. Говорю ребятам: «Ну, теперь давайте в укрытие, а то сейчас артиллерия начнет х…чить». Капитан кричит: «Убрать раненых». А в то время было такое правило, что только санитары имели право собирать раненых, солдатам это было строго запрещено. Что сказать, капитан раненых своим приказом спас, меня двое ребят положили на плащ-палатку, и волоком потащили в тыл. Оставили в каком-то поле. Пока тащили, боль в ногах была страшная, вцепился зубами в воротник шинели, чтобы заглушить ее. И терпел.

Оставили меня, я говорю новобранцам: «Теперь идите назад». Лежу, замерзаю, ведь январь месяц, уже ног не чувствую. И тут слышу, как по снегу хруст раздается, значит, что кто-то идет. Стало страшно, ведь по лесам все еще прятались недобитые полицаи и власовцы, которые в тылу нападали на наши обозы и пристреливали раненых. Думаю: «Кто бы ни шел, а надо кричать, звать на помощь, иначе насмерть замерзну». И стал кричать из последних сил: «Ребята! Братцы! Подойдите!» Они подходят, аж от сердца отлегло: наши. Спрашивают: «Что, раненый?» Я говорю: «Потопчите мне ноги, я их уже не чувствую». Они растерли их, и выяснилось, что это были артиллерийские разведчики, которые на передовой корректировали орудийный огонь. Такие высокие мужики, как сейчас помню. И один другому говорит: «Давай его отнесем, нам все равно мимо медсанбата идти». А как забрать? Первый наклонился ко мне, и предложил: «Бери меня за шею». Я когда его взял, он только начал распрямляться, ноги начали опускаться, и терпения нет, пронзила все тело страшная боль. Никакого сладу, закричал от боли, и говорю: «Нет, ребята, все, оставьте меня, я так не вытерплю, пристрелите, чтобы не мучился». Но ребята говорят: «Нет, мы тебя вытащим». Опять на плащ-палатку погрузили и поволокли вдвоем. К счастью, на дороге встретился наш санитар, тащит за собой «лодку»: санки для перевозки раненых. И что-то у него там наложено, а все санитары в основном были из стариков. Молодежь-то воевала на передовой. Увидел дедок нас, и говорит, мол, если я из 1119-го стрелкового полка, то он возьмет. По-крестьянски рассуждал. Услышал такое дело и кричу ему: «Да я из вашего полка!» А артразведчики санитара слушать не стали, взяли у него санки, без разговоров все барахло скинули на землю, меня положили и втроем быстро поволокли.