Снег для продажи на юге

– Слушай, Наталья, ты и в самом деле хочешь сменить работу? – спросила Нина. – Молодец, на одном месте много не высидишь. Какое, конечно, место… А то у нас в доме одна девчонка выкинула номер: устроилась в «почтовый ящик», в военную приёмку. С одной стороны, понятно: кругом молодые офицеры, женихи – да что толку, если ради этого надо за гроши сидеть за колючей проволокой? Она оттуда и шагу ступить не может: ни в парикмахерскую выбежать, ни в магазин. А ведь до того работала в обувном отделе – и в почёте была, и деньги имела.

– Я вот тоже сижу, чудак, – пробормотал Аратов.

– Сравнил. Так бы всякий сидел.

– За «Москвича» – вдове, – проронил Прохоров.

Аратов предостерегающе посмотрел на него, но Наташа уже насторожилась:

– О чём вы?

– Старый пустой разговор, – махнул рукой Игорь.

– А я бы не могла так сидеть, – сказала Наташа. – Не потому, что – за гроши (гроши – это у меня сейчас) или что в галантерею не сбегать, а из-за дурацких этих расчётов, просчётов, железок, а теперь ещё и командировок в глушь, о которой и вслух сказать не смеешь, и в которой уж точно шагу в сторону не ступить.

– Что напрасно говорить? Дело сделано. Я жду этих поездок.

– Не слушай, я, наверно, от зависти так говорю. Просто у меня настроение дурное. А тут ещё и в цирк не взяли.

– Ты и в самом деле так обиделась? Вот не думал.

– Шучу, конечно, шучу. Я же не младенец. Человек имеет право похандрить, это бывает даже полезно, только жаль, что тогда приходится задевать других. Но вам-то я вечер не испорчу, скоро уйду: мне ещё заниматься.

Девушку удержали, и она ушла нескоро, а вместе с нею, хотя её и не нужно было провожать – Игорь («Если только вы не станете целоваться на лестнице», – шепнул Прохоров, но эта пара целоваться не собиралась: их отношения давно сложились иным образом).

* * *

Своих спутников он узнал в аэропорте издалека, так эта группа бросалась в глаза своей одеждой – унтами, сапогами, лётными тёплыми куртками и даже ватными солдатскими бушлатами, но только не туфлями и пальто, какие как раз и были на Аратове; даже Ярош, такой же новичок, как и он сам, явился в яловичных сапогах. Посторонние поглядывали в их сторону с интересом, гадая, что это за народ – не охотники, не военные…

– Всех задерживаешь, старый, – сказал Аратову Виктор. – Одного тебя ждём.

– Что, уже? – непонимающе уставился на часы Аратов. – Я думал, загодя приеду, вот – полчаса в запасе.

– В другой раз приезжай, всё-таки, за час-другой, – посоветовал Ярош. – Усердие незамеченным не останется: вспотел – покажись начальству.

– Сам-то когда приехал? – огрызнулся Аратов, раздражаясь шуткой товарища.

«Бездна остроумия, – подумал он. – Тяжко мне там будет без Андрея».

– Я! Мы все – на своём автобусе, от проходной. Шофёр спешил, ему ведь ещё назад пилить, а времени – полночь.

– Так мы летим или нет?

– Нет, конечно, – захохотал Ярош. – Рейс задерживается, так что брось чемодан в общую кучу, да пошли побродим, а ещё лучше – присмотрим пару кресел да соснём.

– Самолёт не прозеваем?

– Парни позовут.

Кресла, собранные в центре зала, все были заняты; та же картина открылась и на втором этаже, но Ярош брёл дальше и дальше, пока не остановился у дверей ресторана, на которые швейцар как раз вешал табличку «Перерыв».

– Вот уж как начнёт везти, так не остановится, – вздохнул Виктор. – Что делать, спустимся в буфет. Мы люди не гордые: нет хлеба – давай пироги.

И они встали в очередь к кофеварке.

– Для начала – по шампанскому? – предложил Ярош, оглядывая небогатый прилавок.

– Зачем?

Такой вопрос мог озадачить кого угодно: в подобной обстановке его не задавали.

– Ты даёшь! Как это зачем? Последняя возможность.

– Шампанское – на ходу? Не грех ли? А впрочем – возьмём.

– Вот это – по-нашему. А то я решил было, что с тобой каши не сваришь.

– Из тебя тоже кашевар… А кстати, я на тебя в обиде: что ж ты не поддержал мой самоотвод на собрании? – вдруг вспомнил Игорь.

– Честно говоря, думал, что ты сопротивляешься для приличия.

– Серьёзное дело, а они устроили балаган. Лишь бы кого-нибудь выбрать.

– Благодари своего Сан Димыча.