Снег и Сера

— Надеюсь, что он не помрёт до встречи с Асатессой, — сказал он Гансу, продолжающему в нерешительности стоять около своего скакуна и вглядываться во тьму. — Она не придёт, её схватили, надо удирать, если схватят всех, то нас точно убьют.

— Знаю, — резко отозвался Ганс и сел верхом на жеребца. — Оставим ей здесь лошадь, может ей удастся сбежать.

Барон чертыхнулся. Он не смог защитить Ашаю, а теперь на его совести ещё один товарищ, которому он не может помочь.

Оба похитителей ускакали во тьму. Но за ними никто не гнался, вся стажа собралась вокруг единственного захваченного ими врага, которая, связанная ремнями, брыкалась и извивалась в пыли. Бровь чернокнижницы была рассечена, из губы и носа капала кровь, но она даже со связанными руками пыталась достать своих обидчиков, чтобы хотя бы их укусить.

На ступени поместья вышел начальник стражи, который ходил доложить князю об пойманной дикарке с белой кожей и рыжими волосами. Все взгляды устремились к нему. Стражник стоял с выпученными от испуга глазами.

— Князя нет, — сказал он негромко, и тут же волна шёпота прошлась по толпе собравшихся воинов.

Глава 37. Заклинательница льда и тьмы

Сегодня Асатесса завтракала в своих покоях в присутствии князя Георжа, который докладывал ей о том, как идут дела во дворце. Ашая всё ещё спала, лекарь давал ей сонные пилюли, дабы раненная не просыпалась, поэтому та провела и прошлый день в полудрёме. Врач искренне верил, что сон помогает ранам быстрее заживать и не пускал никого в покои мага серы и пламени, дабы её не беспокоили. Комнаты, что были разрушены вследствие битвы, сейчас восстанавливались: уже привезли материалы и оставалось дождаться, когда плотники соорудят леса и соответствующие системы блоков и противовесов, чтобы аккуратно вынуть повреждённые перекрытия и заменить на новые. Сложность строительства заключалась ещё и в том, что холод не позволял долго работать на открытом воздухе и работникам периодически надо греться. Всем пострадавшим от покушения простолюдинам были выплачены деньги из казны. Георж ограничился несколькими десятками золотых. А вот потерявшие родных среди знатных особ — от визиря Повелительницы получили заверения, что после подавления восстания, в новом переделе земли, их не оставят не у дел, и наследники убиенных получат наделы, как отпрыски героев этой войны. Главы некоторых семейств остались недовольны. Сразу после покушения лишь малая часть князей направили соответствующие письма о том, что готовы поддержать раненную Повелительницу чем только могут. Но большинство сохраняло молчание. Георж понимал, что те всё ещё колеблются и не сделали ставку.

— Когда суд на Саватом свершится, — заявила Асатесса. — Будут те, кто убоится нашей мощи и посчитает, что лучше присоединиться к сильному и справедливому, чем к просто сильному.

— А остальные? — поднял одну бровь докладывающий Георж.

— Остальные будут примыкать к нам по мере роста нашей силы, — отставила опустевшую чашку с чаем Повелительница. — Сила идёт к силе.

— Я искренне надеюсь, что будет так, — кивнул визирь. — Что делать с Катериной? Она не верит в отмену Первого Декрета Магистрата. Но когда я… поговорил о дальнейшей судьбе её семьи, она захотела встретиться с вами, хотя со мной теперь не говорит.

— Приведи её, — подтвердила Асатесса. — Попробуем поговорить, как женщина с женщиной.

— При её предполагаемой силе это… опасно, — предупредил тот.

— При нашем разговоре будет присутствовать Олетта, — заверила его Асатесса. — Она выходит из покоев, только когда мы общаемся с тобой.

* * *

Всё это время воительница стояла под дверьми. Возможно подразумевалось, что она ничего не должна слышать. Но Олетта слышала каждое слово. В этом деревянном дворце, с его тонкими стенами и хлипкими отъезжающими в бок дверьми из реек и бумаги, вообще было слышно всё. Все сплетни, слухи и склоки в миг разносились по покоям, но только если они не могли причинить вред тому, кто услышал их первым. В этом обществе, чинис приходилось очень хорошо помнить, кто их сосед, и что он может. Если случайно подслушанный разговор действительно влиятельного человека вдруг начинал обсуждаться в обществе, считавший себя пострадавшим быстро находил того, кто повёл себя вопреки приличиям, и обидчик мог быть сурово наказан. Поэтому, когда нечто обсуждалось между Георжем и Асатессой, все становились на редкость глухими. Не слушали разговоры и Немиса, крутой нрав которого был уже проверен несколькими неосторожными слугами. Зато каждое неверное слово какого-нибудь заезжего князька, даже сказанное самому себе и полушёпотом, потом могло обсуждаться крайне долго.

Олетта вздохнула и потянула шею. В этих доспехах было жутко неудобно, хотя их и подогнали под неё. Радовало, что не заставили одевать шлем. Повелительница настояла на таком виде, а её новоявленный телохранитель, возражать не стал, раз ей это так важно.