Снег идет в сердце моем

Нету моей бабушки,
Нету!

На ее могиле выросли травы,

Над ее могилой висит звезда.
А я, хлебнувший земной отравы,
К ней опоздал. Уже навсегда.

Нету моей бабушки,

Нету!

Она до сих пор стоит предо мной —

Величайшей битвы со злом ветеран,
Высвечивая, как рентгеном, мой путь земной,
Излечивая меня от душевных ран.

Нету моей бабушки,

Нету!

Только в этом, наверное, она не права,

В остальном упрекнуть невозможно ее.
И шумит на могиле ее трава,
Словно осиротевшее сердце мое.

Нету моей бабушки,

Нету!

«Не дается мне в руки слово…»

Не дается мне в руки слово,
Словно тень от улетающей птицы.
Впрочем, может быть, так и надо —
Пусть хоть птица будет свободной!

Пусть хоть птица! Что до Отчизны,

То она меня не замечает.
Что ж, наверно, так тоже надо —
Я ж люблю ее не за это!

И когда живу на чужбине,

Мне она почему-то ближе.
Может быть, потому, что Отчизна
Будет жить, когда нас не будет.

Потому-то и не обидно,

Что она не дается в руки.
Важно, чтобы она навеки
Оставалась свободной, как птица.

«Не помню, когда я услышал впервые…»

Не помню, когда я услышал впервые —
Иль мы услышали их вдвоем? —
Эти слова почти роковые:
«Снег идет в сердце моем!»

Много фраз, полных тьмы и света,

Я отпустил потом в водоем.
Но не кончается песня эта:
«Снег идет в сердце моем!»

Много верст отчаянных за спиною —

Мы то боль, то вражду растерянно пьем.
И опять мой век говорит со мною:
«Снег идет в сердце моем!»

Лед в душе, и ветер срывает крышу,

Холод в доме и вне – вот такой объем!
И я снова и снова пронзительно слышу:
«Снег идет в сердце моем!»

Не грусти, Отчизна, о платье барском,

Об орлином пере – мы еще споем
На родном, на радостном, на аварском:
«Снег идет в сердце моем!»

Старое ореховое дерево

Оно стоит в самом дальнем углу зеленого сада,
Сгорбившееся, с плешью, с морщинистою корою.
Полное грусти и горестного надсада,
Оно не поет, а лишь вздыхает порою.

Его уже не излечишь приторными речами,

Смерть лишь одна способна заштопать его прорехи.
А как оно пело, бывало —
                             ты помнишь, скажи? – ночами,
Стряхивая с плеч тяжелые, словно грехи, орехи!

А как, бывало, заигрывало с облаками

И грозовые шутя разгоняло тучи!
Помнишь, как расправлялось оно с врагами?
Помнишь, как были корни его могучи?

Дерево не поет об этом, оно вздыхает:

Ни в будущее не заглянуть,
                                    ни в прошлое не вернуться.
А внизу молодая поросль (дерево отдыхает)
Привстает на цыпочки, чтоб до рук его дотянуться.

«Мать открывает окно и глядит во тьму…»