Снег над барханами

Липке медленно двигался вперед, помахивая белыми бинтами, его напряжение ощущалось за километр. Мютц изготовился к броску вправо, Ахмет вышел на исходную слева. И стали ждать. Нервно и томительно потекли минуты. Русский что-то крикнул медику, но Мютц не разобрал, моля Бога о том, чтобы военврач прошел как можно дальше. Вот он поравнялся с трупом радиста и искалеченной рацией. Приостановился, судорожно глотая воздух, будто тонул. Ахмет мысленно обратился к Аллаху и прицелился в кромку обрыва слева, где предположительно засел враг. Липке продолжил движение, вяло махая бинтом. Еще немного, и его онемевшая рука опустится. Мютц заскрипел зубами. Еще два шага. Еще шаг.

Противник позволил немцу дойти до мертвого Отто и даже сделать два шага дальше, после чего его злой окрик настолько напугал медика, что он запнулся. Русский попросил диверсанта обернуться вокруг своей оси, показать, что он безоружен. Мютц напрягся пуще прежнего и вжался щекой в теплое железо «МП-40». Он готов был дать очередь в цель, как только она появится на горе, и сразу нестись вправо. Несмотря на раны, он мог бежать и неплохо стрелять во врага, лишь бы тот высунулся.

Но противник не подставился, хотя и показался…

Синцов оценил ситуацию с возможными последствиями этой неожиданной сдачи в плен матерых диверсантов СС и подготовился. Остывающий после стрельбы пулемет с пустой магазинной коробкой он положил так, чтобы ствол торчал над краем обрыва, а сам чуть сдал назад, всего на пару шагов, и с «ППШ» выглянул наружу. Рядом лежала немецкая «колотуха», за поясом торчала «РГД-33» без запала, «МП-40» висел на спине, пистолет на пояснице.

Раненый фашист с бинтом в руке исполнил приказ Николая и покрутился. Вроде чисто. Лейтенант выглянул чуть больше, проверяя тыл немца, но кроме двух трупов, трех больших камней и куцых кустов, поникших после огненно-ударной волны взрывов, ничто не бросилось ему в глаза. «Эх-х, Агинбека бы сюда сейчас! А еще лучше в тыл к фрицам, для прикрытия». Синцов крикнул, чтобы пленный медленно шел вперед и не смел даже дернуться. Иначе его ждет участь тех двух товарищей. И всей группы вообще.

Липке яростно закивал головой, ковыляя по тропинке. Николай быстро обернулся. Всего на секунду. Никого. Валун позади него и покатая осыпь. Метров пятьдесят. Орел, не решаясь в третий раз вернуться к слишком шумному ущелью, витал невдалеке, над оранжевыми барханами. Лейтенант снова уставился на шагающего пленника и вздрогнул — фриц замахнулся рукой с белым бинтом и тотчас кинулся в сторону. А из глубины ущелья в ту же секунду раздалась автоматная очередь.

Лейтенанта словно кипятком обдало. Два раза. Сначала от внезапного страха летящей гранаты, потому что в мелькнувшем сером камушке мозг чекиста распознал именно ее. И машинально выпущенная им из «ППШ» очередь, кажется, даже не задела отскочившего диверсанта. А вторая горячая волна окатила офицера уже от взрыва гранаты. Сильнейший звук и удар. Осколочек размером со спичечную головку пронзил предплечье, но этих осколков могло быть и больше в теле Николая, если бы не валун, за который он метнулся. Больно ударился плечом и головой, остро шибанул себя своим же автоматом, но еще больнее резанула мозг мысль о потере бдительности и провале поединка. Да и какой там поединок, даже в плен не смог взять нормально!

Он скатился по склону ниже валуна на три метра, часто моргая запыленными глазами и открывая рот после оглушения. Затем стал карабкаться обратно к спасительному камню, который вновь закрыл человека от погибели. Две гранаты «М24» плюхнулись в склон, одна отскочила и взорвалась где-то внизу, под обрывом, другая сработала возле лежащего пулемета.

Фонтан камней и песка, новая ударная волна свалила офицера, а гадкий осыпающийся склон потянул его вниз. Синцов на мгновение замер, упираясь лицом прямо в грунт, даже мелкие камушки ощутил во рту. К нему скатилась немецкая граната и застыла перед глазами. Синцов зажмурился, не в силах уже что-то сделать. Сейчас оболочка «колотухи» разорвется и оторвет ему голову. И уже на четвертой секунде мозг осознал, что это промах. Почему? Колпачок на деревянной рукоятке «МГ24». Он был на месте… Пятая секунда. Открыл глаза. Шестая. Граната лежит и не собирается взрываться. Седьмая. Восьмая…

— Моя-я, трофейная! Ну, екарный бабай…

Синцов вскочил, забыв про раны, легкую контузию и осыпь, и тут же поплатился за резкое движение. Адская боль пронзила тело от затылка до пяток, а предательский склон снова потащил его вниз.

Он громко выругался, хватаясь пальцами за дресву и обдирая ногти и кожу. Короткие очереди из автомата и пистолетные выстрелы нисколько не тревожили его, потому как беспорядочно выпущенные пули ложились выше. Видать, фрицы просто не давали высунуться врагу. Так делают, когда прикрывают подход или отход остальных!

— Черт!

Николай рывком перевернулся на спину и с мутнеющим от невыносимой боли сознанием пополз вверх к валуну, упираясь пятками в склон. Но осыпающийся грунт и автомат на лопатках мешали быстрому продвижению, а враг не ждал.