Снег, уходящий вверх…

Для гидронавтов и аппаратов подобное погружение было непростым. Главным образом из-за того, что вода в Байкале пресная, почти дистиллированная. Следовательно, плотность ее меньше морской, а аппараты проектировались для работ в море, значит, нужно убирать определенное количество груза и немалое, около 300 кг, чтобы добиться «нулевой плавучести» аппаратов. А на субмарине нет лишних приборов, которые можно было бы безболезненно снять. Вот и мудри как хочешь. К тому же аппараты только раз – уже здесь, на Байкале, погрузились на большую глубину (1000 метров), и то не совсем удачно. Гермопровод дал течь. До этого же аппараты глубже 700 метров при испытаниях у берегов Канады, где они были изготовлены, не погружались…

Одним словом, в воздухе пахло сенсацией: может быть, рекорд, а может, и, мягко говоря, неприятность. А это тоже щекочет нервы. К слову сказать, «Сибирский Ихтиандр» (вот ведь неугомонный какой!) участвовал и в этом погружении (правда, самой глубокой точки Байкала – 1620 метров – аппаратам достичь так и не удалось. Это предстоит еще сделать). Их было трое счастливцев, сделавших риск составной частью своей профессии, причем очень большой частью – достигших глубины 1410 метров.

Вот что писали газеты об этом событии: «Максимальная глубина, покоренная гидронавтами, – 1410 м. Достигнув ее, А. Подражанский (он потом написал восторженную книгу “Вижу дно Байкала”), Н. Резинков, А. Сагалевич своеобразно отметили успех: выпили по мензурке ледяной влаги, зачерпнутой манипуляторами. Оказавшись в субмарине, вода мгновенно вскипела – из нее выходил газ…» («Правда», 30 сентября, 1977 г.)

На дне Байкала естественная газированная вода. При высоком давлении в ней растворяется в сотни раз больше газов, чем обычно.

«…Когда гидронавты с улыбкой на уставших, еще сохранивших следы напряжения лицах один за другим стали вылезать из субмарины, их встретили громкие хлопки открываемых бутылок шампанского. Есть рекорд: человек впервые побывал на дне Байкала на глубине 1410 м!» («Известия», 18 августа 1977 г.) Но ведь в 1974 году тоже был рекорд! Почему же его никто не заметил?..

Я вспомнил автора той раздразнившей меня статьи, бледного, укачанного в доску, после «экскурсионного» погружения на аппарате «Пайсис» на глубину, измеряемую в сантиметрах. (Человек, погружающийся под воду в любой автономной системе жизнеобеспечения, не подвергается тем опасностям, которые подстерегают водолаза.)

– Ну что, дружище, хвастанул харчем? – шутили «пайсисушники»… – Ничего, бывает. Это только на малых глубинах укачивает, как на поверхности, а чем ниже, тем спокойнее и тише…

Автор знал человека, о котором писал, но, по-видимому, просто по небрежности или из-за отсутствия способности оценить поступок не указал его фамилию. Вот мне и захотелось заполнить этот пробел, вернувшись для этого теперь уже в далекий 1974 год. В ту зимнюю экспедицию, когда мы были настолько же моложе, насколько отчаяннее и безрассуднее. Я неплохо знал этого человека, и мне памятен тот день, когда он погрузился на 96 метров, конечно же нарушая всевозможные инструкции: не рекомендующие в зимних условиях погружаться под лед по одному (есть даже такая графа в бухгалтерских ведомостях: «Оплата за стесненные условия труда». В данном случае это работа подо льдом. Это вам не лето красное, случись что, где попало не вынырнешь. Нужно искать майну, пробитую во льду, а это не так просто. Водолазы в шутку называют деньги, полученные за работу в таких условиях, «гробовыми»), конечно же рискуя собой, конечно же… Много можно привести этих конечно.

Я вам расскажу о первом байкальском водолазе. Человеке храбром и знающем цену своей храбрости. Многие утверждали, что он высокомерен, но вряд ли говорившие знали его достаточно хорошо.

Николай Резинков приехал на Байкал из Харькова по приглашению профессора М. М. Кожова. Организовал первую на Байкале водолазную станцию. Было это в году шестьдесят третьем… С тех пор, собственно, и начались регулярные гидробиологические исследования Байкала с применением акваланга.

Я познакомился с Колей в 1973 году. А уже через год работал вместе с ним в составе первой комплексной зимней экспедиции, в задачи которой входило многоплановое изучение подводного каньона в районе деревни Большие Коты.

Каньон этот мы назвали «Жилище». Во-первых, потому что обживали его. Во-вторых, потому что на глубине пятнадцати метров в этом каньоне действительно находилось жилище – сварной металлический домик типа «колокол» с несколькими иллюминаторами. В нем можно было отдохнуть и отогреться после работы в воде.

Об одном дне этой экспедиции и пойдет речь.