Снег в июле

Можно было предполагать что угодно и даже самое худшее — разрыв. Он встал из-за стола и прошелся по кабинету. Разрыв. Что это значило для него?.. Многое. Он вдруг понял, что то радостное приподнятое настроение, которое было у него в последнее время и которое он относил за счет выдвижения на новую, большую работу, связано только с Ниной. И возникло оно, когда Нина согласилась выйти за него замуж. Долгое время он считал себя особым человеком, у которого должна быть особая жизнь, не как у других. Он гордился своей выдержкой, деловитостью, умением работать по многу часов в сутки, требовательностью к себе, к окружающим. Но эта особенность делала его сухим, слишком «правильным», как ему когда-то сказала его знакомая Анна. И вдруг он начал вспоминать, как вчера, позавчера, сегодня выглядела Нина; ждать днями, тягучими, длиннющими, встречи с ней или даже короткого телефонного разговора. Он, такой твердый, устойчивый, привыкший, чтобы все было по его, оказался таким, как все. Боже, какое это счастье, быть таким, как все: выполнять капризы, звонить ей по телефону, когда не нужно звонить, приходить к ней, когда не нужно приходить, волноваться, ревновать… Быть как все! И вот сейчас… Нет, она переменилась к нему раньше, до этой злополучной приемки дома. Самотаскин?! Что могла найти эта удивительная девушка в скучном, упрямом чудаке? Не может этого быть, не должно быть! Ведь всегда он брал верх над Самотаскиным. И два года назад, когда тот был прорабом, и сейчас, когда Самотаскин управляющий трестом. Кстати… он подошел к телефону и набрал номер:

— Товарищ Наседкин?.. Это Важин говорит. Как там с управляющим трестом?

В трубке сначала раздалось покашливание. Начальник отдела кадров для солидности так обычно начинал разговор.

— На вашем представлении Сергей Сергеевич написал резолюцию: освободить Самотаскина и назначить управляющим Лисогорского. Приказ заготовлен.

— Подписан?

— Нет пока. Но Сергей Сергеевич не меняет своих решений.

— Хорошо… А куда Самотаскина?

— В другой трест идти отказался. Наверное, будем увольнять.

— Ясно.

— Позвоните через час, приказ уже будет.

— Спасибо. — Значит, управляющим будет Лисогорский. Этот тоже с неба звезд не хватает, легковесен, но кто угодно — лишь бы не Самотаскин!.. Почему так? Боится он его?.. Важин прошелся по кабинету. Улыбнулся. Нет, конечно, не боится. Но этот упрямый, бесталанный человек делает жизнь серой, скучной… Ну а Нина? Важин снова улыбнулся.

В комнату вошла секретарь.

— Игорь Ни-колаевич, — чуть запинаясь, обратилась она.

— Ну? — Важин пристально посмотрел. Секретарь опустила глаза. «Ничего себе девчонка, только уж очень робкая».

— Пришел Гуляйбеда. — На этот раз она смотрела прямо.

— Кто-кто?

— Вы его приглашали.

— Ну да, странная фамилия. — Важин усмехнулся. — Пусть войдет.

Секретарь впервые тоже улыбнулась, чуть-чуть; вышла, очень аккуратно притворив дверь.

Начальник ремонтного управления Карп Иванович Гуляйбеда, как это обыкновенно случается, совсем не соответствовал своей фамилии. Был весел, округл, и вся его деятельность была направлена не на организацию различных бед, а именно на их ликвидацию. Он вошел в кабинет, приветливо поздоровался, поставил на пол огромный портфель.

— Слушаю вас, Игорь Николаевич.

Важину одного взгляда было достаточно, чтобы оценить этого толстяка. Конечно, ничего не сделал. Сейчас начнет вилять, оправдываться, все с улыбочкой. Он прошел к столу, сел в кресло и строго-официально сказал:

— Садитесь… Были в квартирах?

— Так точно, Игорь Николаевич.

Но Важина не так легко было провести. Он взял со стола книгу, где были записаны жалобы посетителей.

— У Миронова были?

— Так точно.

— Акт.

— Пожалуйста, Игорь Николаевич, — Гуляйбеда опустил руку в портфель и положил на стол листок.

Важин посмотрел акт. Все было сделано как полагается: перечень дефектов, объем работ и даже — чего Важин не поручал — подсчитана стоимость. Важин удивленно кашлянул:

— Ковалевский?

Гуляйбеда вытащил из портфеля папку.

— У вас на приеме было двадцать два человека, Игорь Николаевич. Тут в папке двадцать два акта.

Важин полистал папку, сравнил акты с записью в книге. Все было правильно. Странно, совсем этот Гуляйбеда не похож на делового, исполнительного работника.

— Ну а к работе приступили? Я просил вас все сделать срочно.

— Нет, Игорь Николаевич.

Вот-вот! Он все-таки не обманулся. Этот ремонтник бумажки сочинил, а к делу так и не приступил.

— Почему? — недовольно задал Важин привычный вопрос.

Гуляйбеда привстал.

— Да сидите, пожалуйста. Не тянитесь… не люблю этого. Почему вы не начали ремонт?

Гуляйбеда понимающе улыбнулся:

— СУ, Игорь Николаевич, как известно, на хозрасчете…

— Короче, Гуляйбеда.

— Короче — межпанельные швы в большинстве своем некачественные. Допущен брак при закладке фундаментов, техническое подполье постоянно затоплено. В первом этаже из-за сырости и скверного запаха жить очень трудно. Во многих квартирах дома вздулся паркет, он был уложен на сырое основание. Плитка…

— Все. Хватит перечислять!

Гуляйбеда вежливо наклонил большую лысую голову.