Снег в июле

— Вы, Самотаскин, давно уже не работаете прорабом. Думаю, что сегодняшний прораб скажет другое. Я видел в соседней комнате Круглова. Позовем его, пусть скажет. — Важин подошел к двери.

Но Круглов вошел без вызова.

— Я слышал спор. Конечно, Петр Иванович Самотаскин прав. Я расскажу вам еще о приемке дома…

Сверкнула молния — раз, другой — несколько секунд, и тяжело ударил гром. Пошел крупный дождь.

Незнамов смотрел в окно.

— Человек перегораживает реку, — сказал он, ни к кому не обращаясь, — и она покорно покидает многовековое русло, стремится в узкую щель, чтобы вертеть турбины; человек осушает болота, тысячи живых существ погибают или уходят в другие места. Все терпит природа. И человек начинает верить в свое беспредельное могущество… Он так загордился, что обокрал самого себя. Поверил в магию цифр.

Незнамов посмотрел на Важина.

— И у вас так, Игорь Николаевич. Только цифры!.. Строится обычный дом. По типовому проекту, из типовых деталей. Нужно собрать готовые конструкции и отделать помещения. Просто!.. Почему же мы, люди, которые своими руками не кладем кирпич, не ставим панели, затеваем вокруг этого простого дома такое сутяжничество? Во имя чего?.. — Он взял со стола листок. — Вот пишу: «Осмотрев корпус № 14, удостоверяю: к приемке в эксплуатацию дом не готов. Акт государственной комиссии должен быть аннулирован». — Он подписал и подвинул листок на середину стола. — Спасибо вам, Петр Иванович!

— И я! — Алешка потянулся к листку.

Незнамов отрицательно покачал головой.

— Нет. Подписать могут только те, кто заставил вчера членов комиссии принять дом.

— Я подпишу. — Доктор встал. — Я заставил… себя вчера принять дом. — Он подписал листок и вернулся на свое место.

Незнамов протянул ручку Мирону Владимировичу.

— Нет-нет! Я не буду подписывать. Высечь самого себя, письменно признать, что не прав… Нет!

— Мирон Владимирович, нам с вами скоро на пенсию. Разве вы забудете этот вечер?

— Не знаю… не знаю, — заказчик опасливо посмотрел на Важина. — Как Игорь Николаевич скажет.

Важин подошел к окну. Несколько секунд смотрел, как дождь поливал деревья. Сиротливо гнулись ветви…

— Не смешите людей, — глухо сказал он.

Мирон Владимирович взял ручку, по привычке почесал лысину.

— Ладно. Черт с ним! — он аккуратно вывел свою фамилию.

Кононов тоже встал. Ерунду, конечно, затеял этот сухонький архитектор. Но сейчас, после того как три человека подписали акт или свидетельство — черт его знает! — ему, начальнику отдела, оформляющего приемку домов, неудобно оставаться в стороне. Он подписал листок…

— Ну вот и все.

— Игорь Николаевич, — вдруг сказала Нина, — вам тоже следует подписать этот акт. Для самого себя.

Важин обернулся: понимает ли она, что значит для него подписать эту бумажку? Завтра его вызовут. Что он скажет завтра? Незаконно заставил государственную комиссию принять дом?.. Будут прорабатывать, с треском выгонят.

— У меня будут большие неприятности.

В прорабской стало очень тихо. Вдруг встал Самотаскин, взял листок и аккуратно положил его перед Важиным.

— Неприятности будут обязательно, — мягко сказал он. — И притом, наверное, большие. Но это нужно, для многих.

Внезапно картины, одна за другой, возникли перед Важиным. Его, прораба, вызывают в трест — первая ступенька, он главный инженер строительного управления… Начальник… Коллегия в главке — его назначают управляющим… И вот — райисполком!.. Потом…

Но выхода не было. Он взял ручку.

1980—1982

Коктебель — Москва

РАССКАЗЫ

1

Старший прораб идет в отпуск

— Мне нужен отпуск, — сказал я новому главному инженеру, после того как он вежливо сделал мне выговор за отсутствие у бригад аккордных нарядов, непорядок в складировании и прочие пустяки, на которые в первую очередь обращает внимание новое, и притом молодое, начальство. — Отпуск… Я уже не помню, когда отдыхал.

Я взял из пачки, лежащей на столе, сигаретку и закурил, насмешливо поглядывая на Нового.

Я знал, что вот сейчас у него на лице появится виноватое выражение… Ибо все шли в отпуск: начальники, главные инженеры, монтажники, бухгалтеры. Все, кроме прорабов.

Только недавно было твердо решено: сдам двенадцатиэтажный корпус жилищного кооператива «Вихрь-Один» — и в отпуск.

Сдал.

— А магазин? — виновато спросил начальник.

За магазином начался монтаж нового корпуса уже кооператива «Вихрь-Два». И снова пошла карусель.

…Новый с любопытством посмотрел на меня.

— А при чем тут отпуск? — спросил он.

Я лениво откинулся на спинку кресла. Ну что ему скажешь? Получил чистый нокаут, должен тут же сдаться, а он: «при чем отпуск?» С проектной, наверное, к нам пришел, не знает, что прорабы в отпуск не идут.

— Я устал, — сказал я, разглядывая его, — поэтому аккордных нарядов нет. Ясно?

Новый как будто начал соображать, но, к моему удивлению, на его лице появилась усмешка.

— Вы, уж пожалуйста… из последних сил выпишите наряды, а с вашим отпуском решим в ближайшие дни.

Я встал, взял у него еще одну сигаретку. Что ему такое сказать на прощание? А чего говорить, сам просить меня будет.

У дверей я остановился.