Снег в июле

Оказывается, редактор никак не предполагал, что работа главного инженера такая трудная. Мы долго сидели, и я рассказывал ему еще о хождении по мукам для получения денег на зарплату, о злом волшебнике, именуемом «перерасход зарплаты», о бесконечных совещаниях, которые заглатывают драгоценное время, о тресте и главке.

Когда мы прощались, редактор задумчиво посмотрел на меня, встал и прочувствованно пожал мне руку. Нужно, наверное, было спросить о дальнейшей судьбе рассказа, но как-то не хватило духу. Так я ушел из редакции.

Через пять месяцев рассказ был напечатан. Мой первый рассказ в «толстом» журнале.

Почему я пишу

Я начал писать повесть. Времени, конечно, не было, но мне «посчастливилось» — я жил далеко от строек. На поездку в один конец приходилось затрачивать час пятнадцать: трамвай, автобус, метро. Два с половиной часа литературной работы ежедневно — это уже не так мало!

Наименее производительной частью пути был проезд в автобусе. Почему-то меня всегда прижимали к кассовому ящику. Размышления о моих героях то и дело прерывались просьбой опустить в кассу пятачок за билет. Порой я еще должен был заботиться о сдаче.

Проезд в метро — вот это другое дело. Много позже я написал роман, там на все лады прославляю добрый, мудрый метрополитен. Только сейчас, перечитав эти строки, я понял, откуда моя любовь к метро. В вагоне так удобно было записывать…

Конечно, в повести главное — начало. От него зависит многое. Помню, начало повести было написано между станциями «Площадь Революции» и «Измайловская». Первая фраза гласила так: «Меня вызвали в главк. В приемной секретарь, похожая на раздобревшую русалку, воровато сунув в рот конфету, уставилась на меня…»

Поздним вечером, уже дома, я по отрывочным записям, сделанным в дороге, писал свою страницу. Это очень важно — иметь задание, план, даже в литературной работе.

И вот в журнале опубликована моя повесть. Она вызвала отклики. Один критик писал, что автор от «ворон» (сиречь строителей) отстал, а к «павам» — писателям — не пристал. Так сказать, оказался между двух стульев. Другой рецензент сетовал, что «конфликтов хватает, диалоги напряжены, а действующие лица не запоминаются». Третий не согласился с двумя предыдущими и заявил: «Вещь понравилась, читалась легко, привлекала узнаваемостью характеров». Ну, а четвертый совсем сбил меня с толку, утверждая, что «повесть написана талантливо».

Потом пришли письма. Читатели оказались снисходительными: все письма, без исключения, были приятны автору. Очевидно, те, кому повесть не понравилась, не стали писать, полагая, что и так уделили автору много времени, читая его неудачную вещь. Особо запомнились два письма.

Преподавательница Н. Шишигина:

«Повесть мне очень помогает в работе с людьми. На каждого теперь смотрю совсем по-другому, глазами вашего героя».

Выпускник Сергей Ремейко:

«Я заканчиваю десятый класс, сдаю экзамены. Думал поступать в политехнический, но, прочитав повесть, я тоже захотел стать строителем. Так мне понравился главный инженер, его сила воли, смелость и мужество. Хочется чем-то быть похожим на него».

До сих пор вспоминаю Сергея Ремейко. Кем все же он стал? Думаю также о ненаписанных письмах: что могли бы сказать мне читатели, которым повесть не понравилась?

Позже в Омском автодорожном институте было устроено обсуждение повести. Студенты говорили много хорошего. Но я понимал: снова выступала только часть читателей. Ведь не будут же организаторы встречи отрывать автора от работы, заставлять совершать длинный путь, чтобы сказать, что повесть неудачна.

Одно выступление особо привлекло мое внимание. Худощавый, невысокий паренек, выйдя на трибуну, заявил:

— Я выпускник строительного факультета. Признаюсь перед всеми: мне не хотелось идти на стройку. Казалось, там очень трудно, а главное — неинтересно. Но вот прочел я повесть и увидел стройку совсем другой. Сейчас хочется поскорее начать работать…

И вдруг мне стало ясно, что когда я писал, то мысленно видел такого вот студента. Именно ему хотелось рассказать о стройке. Да, работать на строительстве тяжело. Сегодня твой рабочий день закончен, ты в театре, смеешься или вместе с артистами печалишься, но думаешь о стройке: «Что там на второй смене, работает ли кран, привезли ли детали и раствор?»… Ты уже в кровати, но, засыпая, все равно беспокоишься: «Что там на третьей смене? Не случилось ли чего?» Ибо, где бы ты ни был: на работе, в театре, дома, ты несешь ответственность за все три смены.