Снег в июле

Я долго думал, с чего начать этот разговор. Как просто говорить с читателем устами своих героев и как трудно встретиться с ними «один на один»… Нужно, очевидно, прежде всего рассказать, как я выбрал себе специальность.

В детстве прочитал замечательную книгу — «Туннель» Келлермана. И, опаленный неистовой энергией героя книги Мака Аллана, я решил стать строителем.

Он строит туннель под Атлантическим океаном. Стремительно развивается огромная стройка: словно снежная лавина обрушиваются массы грузов, на трассу туннеля прибывают многочисленные отряды рабочих, весь мир выполняет заказы Мака Аллана. Я был мальчиком, много не видел в этой книге. Не заметил трагического одиночества героя, его унизительной зависимости от капризной дочери миллионера, все заслоняла фигура Мака Аллана.

Сейчас сквозь призму лет смотрю на себя. Меня приняли на механический факультет политехнического института, строительный факультет был заполнен. Но я мечтал стать строителем, таким, как Мак Аллан, и нашел в себе мужество забрать документы. Только позже добился своего, поступил в строительный институт.

Тогда, в тридцатые годы, в институте были конструкторский и производственный факультеты. Я стал учиться на конструкторском… А как же Мак Аллан? Ведь он работал непосредственно на стройке? Я не мог дать себе вразумительного ответа. Просто так повелось, что в «производственники» шли менее способные студенты. А кто, скажите, на первом курсе института не считает себя способным?

На производственном факультете и требования были меньше. Словно институт делал какую-то скидку. Что там спрашивать с будущих производственников?! Прорабу не нужно умение рассчитывать мосты или другие сложные конструкции. Он что? Строит здание по готовым чертежам. Его удел — исполнение. Ругань со снабженцами, ругань с поставщиками раствора, ругань, чтобы получить механизмы… Словом, сплошная ругань. Разве для этого нужны особые знания, способности? Может, только крепкие голосовые связки…

Ну, а люди, которыми потом придется на стройке руководить? Что ж, люди… Плотники делают опалубку, арматурщики вяжут арматуру, каменщики кладут кирпич. Люди казались абстрактными, как формулы, которые нужно было знать наизусть. Формула ведь одинакова для всех случаев — подставляй в ней любые значения.

Самая сложная, самая трудная наука — наука управления людьми — институтом начисто игнорировалась. Да и сейчас еще о ней часто забывают.

Первая стройка

Летом все — и будущие производственники, и будущие конструкторы — направлялись на практику.

Моя стройка была в Дарнице, под Киевом, на левом берегу Днепра. Возводилось несколько зданий. Не помню их назначения, фабрика, что ли?..

То, что я увидел, укрепило мое решение сделаться конструктором. Хорошо было Маку Аллану строить с помощью машин туннель под Атлантическим океаном. А тут у меня трехэтажные домики, раствор подается на носилках, а кирпич на этажи носят с помощью отвратительных приспособлений, именуемых «козами». Надевали их на плечи, на нижнюю полку стопкой укладывали кирпич. Так на спине «козоносы» таскали кирпич на этажи.

Отсюда был виден Днепр, золотой пляж и яркая зелень кустов, любовно светило солнце. Казалось, все кругом было для радости, а человек, изнуренный, покрытый потом и грязью, таскал на своем горбу камень, как его таскали сто и двести лет назад. Было какое-то чудовищное несоответствие между ясными стройными формулами сопромата, которые мы изучали в институте, и вот этими «козами»…

Я работал мастером. Очевидно, мои познания в организации строительства тоже были на уровне «коз», потому что каменщики часто простаивали.

«Раствор!» — кричал каменщик с одного угла здания. Туда я направлял рабочих с носилками… «Раствор!» — кричал другой каменщик, с другого конца здания. Туда я бросался сам.

Приходил домой, валился на койку, сразу засыпал. «Раствор!» — всю ночь слышалось мне.

Пожалуйста, только не думайте, что я случайно попал на никудышную стройку. Нет, организация строительства в те годы была такой повсеместно. Мы умели рассчитывать самые сложные конструкции, длинные формулы так здорово ложились на бумагу; умели вычертить любое сооружение: из кирпича, металла, из столь модного тогда монолитного железобетона. Строить мы не умели.

Приходил прораб, высокий, с рябым лицом, очень спокойный. Почему-то при нем не кричали о растворе, стены медленно, не неуклонно росли. Он скупо говорил мне: «Снимите двух козоносов и поставьте на раствор». Через полчаса уезжал. Я так и делал. Но все равно в его отсутствие, как перекличка, слышалось: «Раствор!»

Осенью, снова встретившись в институте, мы, «конструкторы», пришли к студентам-«производственникам». «Вот что, ребята, — невинно советовали мы. — Вы уж поднажмите на сопромат, да и на высшую математику. Без этого управлять «козоносами» просто невозможно…»

«Производственники» удрученно молчали.