Снег в июле

— Э, видно, ты в жизни совсем не разбираешься! Так вот, разговор закончим. Не обижай, понятно?! Бетон знаешь как трудно сейчас получить?

Очень ласково говорил со мной по телефону директор растворного завода Шемякин. В течение месяца я упрашивал его поставлять раствор малыми порциями. Он слышать не хотел, теперь пообещал. А когда я начал благодарить его, попросил отменить свое решение о Шестом дипломанте. «Отец его просил. Понимаешь?»

Понедельник был день сюрпризов. Сначала утром моему водителю Володе наконец заменили старую «Волгу». Он приехал на работу сияющий, и так же сияла совершенно новая машина.

— «Волга» только с завода, — ликовал Володя. — Эта машина намечалась Гошке, но начальник гаража сказал, что для вас он все сделает. Вот передал записку.

Я развернул ее: меня извещали, что с сегодняшнего дня и на веки вечные за мной закрепляется новый автомобиль ММ 33—14. В конце записки начальник гаража просил меня помочь Шестому дипломанту, конечно ссылаясь на его отца. А вечером, когда я приехал домой, увидел, что жэк заменил побитый умывальник в моей квартире.

— Слесарь не говорил об отце дипломанта? — спросил я жену.

— Откуда ты знаешь?

Отец Шестого все туже затягивал петлю вокруг моей шеи.

Мои прорабы прибыли на консультацию пораньше. Сейчас огрехи в их чертежах, возникающие от непривычки к чертежной работе, казались мне пустяками — что-что, но конструкции и технологию они знали здорово.

Когда я проверил их листы, в аудиторию осторожно вошел Шестой.

Увидев его, прорабы начали быстро собираться.

— Сидите! — приказал я.

Шестой медленно подошел ко мне и уселся на краешке стула.

Сейчас я должен был пойти с ним в учебную часть, все рассказать. Но перед глазами стояли долгожданные машины с бетоном, которые сегодня пошли на стройку, раствор, завозимый с завода мелкими порциями в специальных машинах, чего я добивался год; сияющий водитель моей легковушки… Между прочим, какой он из себя — отец Шестого?

— Покажите чертежи!

Шестой снова ничего не мог объяснить. Он совсем не разбирался и в предыдущих листах, которые я уже подписал. Выхода не было: я старательно зачеркнул подписи на всех листах.

— Все! Можете идти!

На следующий день завоз бетона вдруг оборвался, раствор, как и прежде, возили на пятитонках, а Володя, мрачный как туча, приехал на старенькой машине. Я даже подумал, что дома, когда приеду с работы, увижу побитый умывальник, но до этого дело не дошло.

Что же делать. Придется, как и прежде, воевать за материалы. Не могу же я, в самом деле, выпустить на защиту дипломанта, который ничего не понимает в своих чертежах. Разъезжая по стройкам в своей старенькой машине, я уверял себя, что в ней даже уютнее. При этом я с некоторым удовольствием представлял себе мрачное лицо отца Шестого.

В очередную субботу, когда я зашел в аудиторию, все дипломанты были на месте. И Шестой тоже.

— А вы чего? — строго спросил я.

Поднялся Корякин:

— Главный (так называли меня все прорабы, в том числе и прорабы-дипломанты), проверьте у него первый лист.

— Это к чему? Кажется, достаточно подробно я спрашивал в прошлый раз. Ни в коем случае!

Встали все дипломанты: Второй, Третий, Четвертый, Пятый… Знаете ли вы, как уговаривают прорабы? Не знаете. Тогда спросите санитарного врача, злющую-презлющую, которая категорически отказывается ставить свою подпись на актах приемки дома. Спросите ее.

Я опросил Шестого по первому листу. Задавал самые каверзные вопросы, даже вспотел, но Шестой, не поднимая глаз, отвечал без запинки.

— Знает? — улыбаясь, спросил Корякин.

— Знает.

— Подпишите лист.

— Это для чего подписывать? Я ведь отказался его консультировать.

Знаете ли вы, как уговаривают прорабы?! Уж кажется, тверже пожарного инспектора нет члена комиссии. Одетый в броню мундира, он только насмешливо улыбается на все просьбы… Спросите его.

Думал, на следующий день пойдет бетон, появится столярка, с завода раствор… Ничего подобного! Очевидно, по мысли отца Шестого, награда причитается только когда сынок ни к чему не прикладывал рук.

Так я один за другим подписал одиннадцать листов. Двенадцатый, последний лист проекта, Шестой знал посредственно. Я устроил отчаянный разнос. Почему-то прорабы, словно виноватые, удрученно просили перенести подпись листа на два дня. Шестой, как обычно, молчал, смотрел в сторону. (Как потом оказалось, прорабы обязались помочь ему за определенную мзду — отец Шестого выделил на их стройки самосвалы.)

На защиту дипломов я не попал. Случилась авария: лопнула труба водопровода и вода залила этажи законченного дома.

Поздно, вконец измученный, я наконец добрался домой. Раздался звонок. Чертыхаясь, я подошел к телефону.

— Слушаю!

В трубке послышался глухой голос:

— Это говорит отец вашего дипломанта… Сегодня МОЙ сын защитил диплом на «хорошо»… Благодарю вас!

Вот такая история случилась.

Кто был отец Шестого, я так до сих пор не знаю. Но на следующее утро за аварию меня никто не ругал… И теперь каждый раз, когда в моей тяжкой строительной жизни что-нибудь удается неожиданно легко, я почему-то вспоминаю его.

Как я стал строителем

Институт