Снег в Техасе

– Меня зовут Широкова, Ольга Широкова, по мужу Леви, родилась в России, в Москве 31 июля 1889 года. Я постоянно проживаю в Ванве, департамент Сена, в доме 65 по улице Потэна. Моя семья – это я, мой сын Вадим… он родился в Москве 10 января 1918 года… он учится в лицее… и мой муж – Григорий Леви. Он родился в Москве 1 августа 1888 года. Мы бежали из России в 1918 году. Во Франции с 1922 года. Я поэт и эссеист. Мои стихи и прозу часто печатают в русских газетах и журналах. Муж – журналист. В 1927 году он был редактором журнала «Евразия». Несколько лет назад он и несколько его друзей основали Союз возвращения, они призывают русских эмигрантов вернуться в Россию. У них есть помещение на улице де Бюсси. Я политикой не интересуюсь и взглядов мужа не разделяю. Последний год мы с мужем виделись редко, не чаще чем несколько дней в месяц. Он не говорил, куда уезжает… говорил «по делам»… Последний раз я видела мужа у нас дома в Ванве 1 сентября. Он сказал, что уезжает в Испанию, что он будет сражаться на стороне республиканцев. Больше я его не видела и писем от него не получала. Нет, я никогда не слышала имени Рената Шнайдер. Женщину на этой фотографии я никогда не видела. А это Николай Кондратьев, фотограф. Он часто увеличивал фотографии для мужа. Нет, мой муж не мог быть замешан в убийстве человека с польской фамилией. Я об этом читала в газетах. Мой муж и я, мы не приемлем, не допускаем насилие. Для нас жизнь – священна…

Вопросы часто повторялись – видимо, для проверки следователь задавал их опять и опять в разном порядке. Под конец допроса Ольга явно утомилась, речь ее стала невнятной, она с трудом подбирала французские слова.

Допрос продолжался ровно час.

– Благодарю вас, мадам. На этот раз – это все. Возможно, мы вас пригласим опять…

И добавил:

– Потрудитесь подождать несколько минут в соседнем помещении, пока мой секретарь перепечатает протокол…

– Распишитесь на каждой странице и поставьте число. Благодарю вас, мадам…

…Марк смотрит на план Парижа. Ванв… Южнее Периферийного бульвара. «Красный пояс» Парижа, здесь всегда голосовали за коммунистов. И названия соответственные: проспект Мира, Сталинградский бульвар… А вот и улица Жан-Батиста Потэна. Номер 65 на углу авеню Генерала де Голля. Как же туда добраться? На метро до мэрии Исси, а оттуда пешком по запутанным улочкам. Километра два, не меньше. Марк махнул рукой и заказал такси. Университет не обеднеет…

Машина стояла перед гостиницей.

– Мне нужно в Ванв. Вы знаете, где это?

Шофер кивнул. Ехали долго. Утреннее движение было хаотичным, пробки возникали почти на каждом перекрестке.

Марк заметил маленькую иконку на ветровом стекле и спросил у водителя:

– Вы русский?

Водитель не расслышал, и Марк повторил свой вопрос. Водитель кивнул:

– Да, я русский.

Марку показалось, что водитель это сказал с легким акцентом.

– Давно из России?

Водитель ответил через несколько минут – они пересекали Периферийный бульвар.

– Последний раз был в прошлом году.

– Понравилось?

Водитель решительно покачал головой:

– Нет! Это не мое.

Марк повнимательнее взглянул на лицо водителя, отражавшееся в зеркале заднего вида. На вид ему было лет пятьдесят. Прямые, зачесанные назад волосы, чуть тронутые сединой. Водитель показал рукой в сторону:

– Вот моя родина – Исси-ле-Мулино…

Марк оживился.

– Тогда вы должны знать Ванв. Это совсем близко.

– Какая улица?

– Жан-Батиста Потэна.

– Номер дома?

– Шестьдесят пять.

– Я знаю этот дом. Угловой. Там до войны жили русские. Дома там были дешевле, чем в Париже.

Они въехали в Ванв. Вдоль улиц виднелись стандартной постройки серые двух- и трехэтажные дома с окнами, наглухо закрытыми ставнями. А вот и авеню Генерала де Голля. Чуть просторнее, чем остальные.

Водитель остановил машину.

– Приехали. Ваш дом.

Марк вышел из машины. Перед ним стоял дом серого камня, кажется, самый старый в округе. Дом был двухэтажный, с мансардой и покатой крышей. Одна из стен была увита плющом.

– Вы надолго? – спросил шофер.

Марк покачал головой:

– Думаю, что нет.

– Я вас подожду…

Марк подошел к дубовой двери и нажал на кнопку звонка.

Через минуту дверь открылась. В проеме стояла женщина лет тридцати.

– Месье?

Марк с трудом подбирал слова…

– Извините, мадам… Я из Америки…

Женщина приветливо улыбнулась.

– Месье по поводу покупки дома?

Марк испуганно затряс головой.

– Нет, мадам, нет. Я историк. Я собираю сведения о тех, кто жил в этом доме. До войны…

Улыбка быстро сошла с лица женщины.

– Извините, месье. Ничем не могу помочь. Я сама здесь недавно. Извините, месье, у меня дела.

Марк почувствовал, что кто-то взял его за плечо. Это был шофер.

– Вы позволите?

Шофер быстро заговорил с женщиной на том французском языке, который Марк почти не понимал. До него долетали лишь отдельные слова. Женщина оживилась и отвечала водителю на том же диалекте. Марку показалось, что он несколько раз услышал слова «тант[2] Жюли». Шофер повернулся к Марку, толкнул дубовую дверь и решительно сказал ему:

– Пошли!