Снег в Венеции

– А ты что на это ответила? – спросил Трон.

– Что я не припоминаю, чтобы имя императрицы было в списке приглашенных гостей, – ответила графиня.

– Но отрицать ты не стала?

– Я сказала, ей, что на балу граф и графиня Кёнигсэгги и что с ними прибыла еще одна гостья, некая графиня Хоэнэмбс. А ты знал, что это императрица?

– Я понял это лишь после того, как она сняла в часовне маску. Она хотела поговорить об убийстве на пароходе.

– Почему же она в таком случае не пригласила тебя в королевский дворец?

– Чтобы никто о нашей встрече не знал.

– Если было так важно, чтобы вас не заметили вместе, вам следовало оставить дворец и побеседовать где-нибудь в другом месте, а не танцевать на балу.

– Мы думали, что никто не обратит на нас внимания. В конце концов, не одни же мы танцевали в зале.

– Весь зал только и судачил о том, кто эта дама, с которой ты танцевал.

Они оказались на первой площадке, прошли по мраморному полу мимо двух корабельных фонарей и повернули направо, чтобы, поднявшись еще на один марш, попасть в вестибюль. Навстречу им шли гости в меховых шубах и длинных шинелях. Лица дам казались усталыми, румяна на их щеках поблекли. Кто не успел попрощаться с графиней в бальном зале или в одном из салонов, сделали это на лестнице.

– А Перген заметил, что на балу была императрица? – спросил Трон.

– Откуда я знаю?

– Ты же разговаривала с ним, – сказал Трон.

– Это было еще перед вашим па-де-де, – сказала графиня. – Он, между прочим, настоящий кавалер этот Перген. Рассыпался в благодарностях за приглашение на бал. И извинился передо мной за то, что невольно встал у тебя на пути. Он сослался на то, что обязан исполнять приказы Тоггенбурга, а Тоггенбург, в свою очередь, получает указания из Вены.

– Полковник еще здесь? – спросил Трон.

– Со мной он не прощался. Полагаю, он еще во дворце.

Однако в бальном зале Пергена не оказалось. Трон застал с десяток наемных лакеев, подметавших пол, расставлявших стулья и убиравших посуду. В зале гулял сквозняк, дрожали язычки свечей в подсвечниках на столе и в настенных канделябрах – кто-то открыл одно из высоких окон; с Большого канала дул влажный холодный ветер. Половина свечей уже погасли сами по себе. Двое слуг под руководством Алессандро приставляли лестницу к стене и тушили остальные, а потом вынимали их из стеклянных колпачков.

Сейчас, когда гости оставили зал, он казался маленьким. Потолок, не освещенный больше сотнями свечей, словно опустился, и казалось даже, что летающие по белоснежному небу ангелочки вот-вот заденут крыльями голову какого-нибудь лакея.

В «зеленом» салоне было только четверо лакеев, все в желто-зеленых ливреях дома Тронов. Они занимались тем, что укладывали использованные сосуды и посуду в огромные корзины. Потом их отнесут на кухню, где тщательно вымоют и под наблюдением Алессандро расставят на полках в буфетной комнате.

Трон взял одно из последних пирожных «дофин» с серебряного подноса, на котором перед началом бала их была целая гора, и пошел в сторону гобеленной комнаты, названной так потому, что на стенах висели три фламандских гобелена

В спертом воздухе комнаты пахло духами, потом и остатками закусок Повсюду были тарелки, рюмки и фужеры – на консольных столиках, на мягких стульях, на небольшом, обтянутом бархатом диване Даже на полу – во всяком случае, под стенами – стояли чашки и блюдца.

Трон вспомнил, что в часовне есть еще полбутылки шампанского, охлаждающегося на льду в ведерке. Сделав несколько шагов по коридору, он толкнул дверь и оказался в часовне. Было ровно четыре часа, прозвучали высокие звуки колоколов церкви Сан-Маркуода, а несколько секунд спустя послышались, как обычно, более низкие голоса колоколов церкви Сан-Стае.

После разговора Трона с императрицей никто не погасил свечи на алтаре. Они все еще горели, отбрасывая блики на ведерко с бутылкой шампанского. Остальная часть часовни (обычно хорошо освещенная дневным светом из трех стрельчатых окон, выходивших на канал Трон) была сейчас в полной темноте Трон сделал пять осторожных шагов к алтарю (было так темно, что он не видел собственных башмаков), взял бутылку шампанского и присел на стул.

Не потянись он за фужером, стоявшим на ступеньке перед алтарем, он не заметил бы маски. Маска, а точнее говоря, темная полумаска, цвета которой Трон определить не мог, лежала под свисавшим с алтаря краем красной бархатной скатерти. Из-под скатерти торчала рука – Трон заметил ее только после того, как водрузил на переносицу пенсне. Трон не шевелясь, вгляделся и увидел, что бархатная скатерть как бы вздыбилась. Сомнений не было: под алтарем, прикрытое скатертью, лежало тело.