Снега

П а н к р а т  С т е п а н о в и ч (в тон, весело). Доживем, Петя, доживем. (И вдруг — серьезно.) Ну так вот, Петр. Невеста к Сергею приехала. Из Германии. Из Иены. Невеста самая разнастоящая. Луиза.

П е т р (принимает это за шутку). Ну ты, дядя Панкрат…

П а н к р а т  С т е п а н о в и ч. Вот те крест. Та самая немочка, которая Сергея подобрала, когда ранили его.

П е т р (все еще не верит). Нет, нет… Ты которую бутылку опорожняешь?

П а н к р а т  С т е п а н о в и ч. Первую, Петя. И трезвый я сейчас, как стеклышко. Видел я невесту-то, разговаривал с ней. Вот так, как тебя, видел.

П е т р. Что за ерунда такая?

П а н к р а т  С т е п а н о в и ч. Если бы ерунда! Иди-ка сюда.

Подводит Петра к берегу.

Три лодки вижу. А на какой Сергей — не разгляжу.

П е т р (всматривается). Вижу. Вон он.

П а н к р а т  С т е п а н о в и ч. В лодке — один?

П е т р. Дивчина с ним.

П а н к р а т  С т е п а н о в и ч. Не дивчина, говорю, а Луиза. Да.

П е т р (взволнован). Что за черт. (Вдруг.) Он что — с ума сошел? Во всей России девушки не нашел?

П а н к р а т  С т е п а н о в и ч. Он тебе сам скажет.

П е т р (резко). А я и слушать не буду. Подумаешь, блажь какая. Невеста из Германии. «Новатор»!

П а н к р а т  С т е п а н о в и ч. А если любовь?

П е т р (вскипел). Любовь? Так ты и родную мать люби, и брата, и сестру, и землю, по которой ходишь, которая на метр нашей кровью пропитана. По чьей вине? По чьей вине, я спрашиваю? (Пауза.) Он хочет, чтобы я это забыл?

П а н к р а т  С т е п а н о в и ч. А молодые при чем? И немцы разные бывают. Сам про Германию рассказывал.

П е т р. Хватит, дядя Панкрат.

П а н к р а т  С т е п а н о в и ч. Нет уж, сделай милость, до конца мне разобъясни. Выходит, если ты будешь против и мать будет против, — уходить Сергею из дома надо? Я так понимаю. Или немку прогнать. (Накаляясь.) Или в газету опровержение написать, что, мол, советские люди и слышать ничего о немцах не хотят? Что, мол, ни простить, ни забыть им не могут во веки веков — аминь! Что, мол, до десятого будущего немецкого колена…

П е т р. Не паясничай, Панкрат Степанович.

П а н к р а т  С т е п а н о в и ч. Я паясничаю? Так я ж несознательный. Ты сознательный, вот и разобъясни.

П е т р. Я немцев от Гитлера спасал. Если надо их сегодня от какой другой сволочи спасти, из беды выручить — пойду. Может, жизнь там свою оставлю. Но в свой дом, в свою семью… Не-ет!.. (Пошел.)

П а н к р а т  С т е п а н о в и ч. Постой.

П е т р. И слушать не хочу.

П а н к р а т  С т е п а н о в и ч (властно). Постой, говорю. Трусишь?

П е т р (остановился). Осторожнее выбирай слова.

П а н к р а т  С т е п а н о в и ч. Разговор хорошо начали с тобой, а кончим, гляжу, плохо. Хоть и не отец я тебе, а с пеленок тебя знаю, и перед смертью отец твой завещал мне руководить вами. (Пауза.) Я Сергею и Луизе свое согласие дал. Понял?

П е т р (опешил). Как ты мог? (Горячо.) Как ты…

П а н к р а т  С т е п а н о в и ч. Сядь, говорю. Земля и та в самый лютый мороз не до сердцевины промерзает. Не верю, что сердце у тебя до конца твоих дней заморожено. Мне шестьдесят восемь. Работать вскорости не смогу — рука кирпич не удерживает. А без работы я помру. И хочу помереть я спокойно, с теплой душой. (Пауза.) Я так думаю: кровь нас с немцами на поле брани развела, кровь пусть и породнит. Через детей наших пусть породнит.

П е т р. Легко сказать… А мне стоит закрыть глаза, вспомнить… (Пауза.) Как сейчас вижу… Под Ростовом. В марте сорок третьего. Снег на дороге черный, мятый. Дорога на подъем идет. Вешние ручьи снег роют, звенят!.. И лежит убитый наш хлопец. Шею вытянул, будто хочет еще раз взглянуть туда, куда не дошел. Бьет ручей в молодые остывшие зубы: пей, пей, пей… Не хочет парнишка пить, все кончено, не хочет, а ручей все стучится в пожелтевшие, навсегда остывшие зубы. А такой звон весны вокруг! (Пауза.) Нет… Не забыть!

П а н к р а т  С т е п а н о в и ч (подошел, положил руку на плечо Петру). Верю, больно. Только ты, Петя, вперед смотри, а не назад. (Пауза.) Вот ты говоришь — блажь. А не дай бог — ошибешься ты. Тогда как? (Проникновенно.) Ты, Петя, послушай. Врать не буду. Минут десять я их наблюдал, а уж видать — любят друг друга!

П е т р (усмехнулся). Успел разглядеть?

П а н к р а т  С т е п а н о в и ч. Особенно немочка. В глаза ему все смотрит. Как былинка она. Прозрачная, будто солнышко ее не снаружи, а изнутри освещает.

П е т р. Красивая?

П а н к р а т  С т е п а н о в и ч (как последнее спасение). Статуя!

П е т р. Ну и дипломат ты, дядя Панкрат.

П а н к р а т  С т е п а н о в и ч. Ты же умница, Петр, и душа у тебя добрая — знаю. Мы с тобой мужики. Нам легче. А вот как к матери подойти? Посоветуй. Полчаса я тут дипломатию разводил — все прахом. И всерьез не берет.