Снега

Л е н и н. Оно мне не нужно, потому что, как вы видите, этим револьвером уже нельзя пользоваться.

Ж а н д а р м. Неубедительно, господин Ульянов. (Прячет браунинг в портфель.) Оружие я изымаю до окончания расследования.

Л е н и н. Считаю бесполезным спорить.

Ж а н д а р м. Далее. В ваших бумагах обнаружены шифры…

К р у п с к а я. Это не шифр, господин вахмистр, это цифровые данные по аграрному вопросу, который исследует господин Ульянов.

Ж а н д а р м. Почему же среди этих цифр все время мелькают слова: «Австрия», «Венгрия»?

Л е н и н. Потому что я изучаю аграрные проблемы, относящиеся именно к этим странам.

Ж а н д а р м. Неубедительно и это. (Прячет тетрадки в портфель.)

Л е н и н. Я требую расписку на незаконно конфискованные рукописи.

Ж а н д а р м. Требовать будем мы. Ну-с, и последнее. Вы получили из России на шпионскую работу большую сумму денег — четыре тысячи рублей.

Л е н и н. Это ложь!

К р у п с к а я (в крайнем волнении). Господин вахмистр… У моей матери умерла в России родная сестра… Эти деньги — ее наследство. Есть письмо нотариуса…

Ж а н д а р м. Недурно придумано!

Л е н и н. Да как вы смеете! (Крупской.) Умерла Ольга Васильевна, и я ничего не знаю?

К р у п с к а я. Почтарь был совсем недавно, Володя.

Л е н и н. Елизавета Васильевна уже знает?

К р у п с к а я. Да. Не может прийти в себя.

Л е н и н. Почему же мы оставили ее одну? (Делает движение в сторону дома.)

Ж а н д а р м. Господин Ульянов, я еще не закончил. Подпишите протокол. Завтра в шесть утра отходит поезд в Новый Тарг. Я буду ждать вас на станции. Мне приказано доставить вас к окружному начальнику. Там решат, что с вами делать дальше.

Ленин молча расписывается, идет в дом. За ним — Крупская.

Л е н и н. Об обыске Елизавете Васильевне — ни слова.

К р у п с к а я. Да-да, понимаю, Володя.

Уходят в дом. Жандарм уходит.

К о ж у х о в. Дело принимает серьезный оборот.

В и к т о р и я. Какой ужас! Тупица жандарм… Донос Марии… Обыск… Неужели Владимиру Ильичу грозит арест?

К о ж у х о в. После того как и Австро-Венгрия объявила войну России, от местных властей можно ожидать чего угодно. Я сейчас же позвоню в Краков и подключу закопанских товарищей. Нельзя медлить ни одной минуты. В крайнем случае телеграфирую в Вену.

В и к т о р и я. Ты думаешь…

К о ж у х о в. Знаю одно: Владимиру Ильичу здесь дальше оставаться нельзя. Когда ты выезжаешь?

В и к т о р и я. Завтра утром. Я буду писать… буду ждать…. Буду любить… Оттуда, из далекого далека.

К о ж у х о в. Смотрю и не верю — ты уезжаешь. Завтра тебя не будет, не будет… Смогу ли я когда-нибудь насмотреться на тебя, наговориться с тобой?

В и к т о р и я. Мы все наверстаем, милый.

К о ж у х о в. Остается верить.

В и к т о р и я. И — ждать.

К о ж у х о в. Значит, снова начинаются для меня бессонные ночи и тревожные дни. Сколько их будет, таких дней и ночей?

В и к т о р и я. Я постараюсь быть осторожной. Мои дни тоже будут тревожные, а ночи — бессонные…

К о ж у х о в. Знаю, родная моя…

Обнялись, поцелуй.

З а т е м н е н и е

КАРТИНА ВТОРАЯ

Тюремная камера. Она не закрывает панорамы заснеженных гор, сверкающих еще сильнее оттого, что в камере — полумрак. Две койки. На одной спит  П а в е л. Л е н и н  ходит по камере.

Л е н и н. Обвинить меня в шпионаже в пользу русского царя! Запретить переписку, лишить свиданий! Чудовищно! (Останавливается.) Изводят бесконечными допросами, требуют подписывать протоколы с признанием вины и в то же время не предъявляют ни одного сколько-нибудь серьезного доказательства в пользу своей провокационной версии. (Короткая пауза. Прошелся.) Они не посмеют!..

Павел приподнимается на локте, смотрит на Ленина.

Я вас разбудил! Какая досада… Извините меня, ради бога.

П а в е л. Что вы, да я и не спал.

Л е н и н. Как — не спали? А глаза у вас были закрыты.

П а в е л. Нарочно закрыл. Не хотел вам мешать.

Л е н и н. Выходит, вы меня надули?

П а в е л. Что вы!

Л е н и н (присаживается на койку Павла). Как вы думаете, товарищ Павел, скоро мы с вами отсюда выберемся?

П а в е л. Должно, вроде бы… скоро.

Л е н и н. Очень хорошо, что вы не падаете духом.

П а в е л. Как же можно… Меня там дома, в России, невеста ждет. В а с и л и н а.

Л е н и н. Красивое имя.

П а в е л. Да она и сама… (Замолчал.)

Л е н и н (внимательно смотрит на Павла). А не боитесь вы, товарищ Павел, вернувшись в Россию, в солдаты попасть?

П а в е л (чешет затылок). Скажу по совести — не хотелось бы. А только чего же тут бояться? Не я один.