Снега Аннапурны (СИ)

Да и что будет делать бездомный спившийся человек, если лишить его единственного источника существования?

Григорий Иосифович понял, что в их районе появились посторонние. Это, предположительно, были "ромы", то есть цыгане, - приехавшие из Азии. Тут Григорий Иосифович усомнился, потому что цыгане не любят утруждать себя: они только воруют и попрошайничают. Собирать же бутылки - довольно тяжёлая работа. Может, эти люди просто похожи на цыган.

Мойша предложил их убить (расфасовать), но, конечно, никто серьёзно к его словам не отнёсся. А "наехать" - значило напугать, прогнать.

Всё это Григорий Иосифович слышал краем уха. Он просто ждал своей очереди. За Чукчей сдавал Тушка, потом Мойша, а за Мойшей уже он.

Но тут высокая женщина с ярко-жёлтыми, как подсолнух, волосами, по кличке Химера, обратилась непосредственно к нему:

- А вы, если те до вашего участка дотянутся, то нам скажите. Мы их турнём.

Разумеется, Григорий Иосифович отлично понял, что сказано это из самых добрых чувств. Одесситы - вообще добрые и отзывчивые люди. Понимая, что старик сам себя не защитит, Химера предложила ему помощь всей шоблы.

Но именно это "Герцогу" не понравилось.

Он слегка поморщился и после паузы недовольно сказал:

- О чём говорить? Они тоже люди.

- И што? Пусть берут ваши пляшки, а вы будете мереть с голоду? - спросил кто-то сзади.

Григорий Иосифович засмеялся.

- А если нет, я буду жить вечно? Мне 90 лет.

- Ого! - сказал тот же голос сзади. - Красивый возраст!

- А если те ромы на вас насядут?

- Ну, убьют и закопают! - и он отвернулся, показывая, что не хочет говорить об этом.

Ответы старика не понравились Мойше-Вструнку. Он искоса злобно поглядел на Герцога и сказал:

- Так мы тут все заедино или каждый на себе?

Григорий Иосифович ничего не ответил.

Не дождавшись ответа, Мойша отвернулся и сказал, как бы про себя:

- А тогда лучше те пляшки нам подчистить, раз оцей Херцог не з нами, а сам соби.

Но Григорий Иосифович его уже не слушал. Он сдал свой груз, получил деньги, попрощался с Ред-Бульбой и ещё двумя-тремя и с пустой тележкой вышел за ворота.

По дороге домой он зашёл в магазин. Это был, между прочим, тот самый магазин, где ему в своё время подарили тележку, который он и пользовался до сих пор.

Поставив тележку в предбаннике, он прошёл в торговый зал. Взял корзинку и пошёл по рядам. Оказалось, что морковка подорожала на целую гривну. Он остановился, чтобы посчитать, хватит ли ему денег и на хлеб, и на морковку, которая у него кончалась.

Посчитав деньги и решив пока никаких овощей не покупать, а подождать, пока привезут товар похуже и подешевле, он подошёл к стеллажу с хлебом и крупами. И тут обратил внимание на интересную сцену.

Возле круп стоял небольшой мальчик и силился дотянуться до пакетов овсяных хлопьев под названием "Ранок". Но они находились на самой верхотуре. Мальчик встал на цыпочки, даже подпрыгивал и пыхтел от старания, но не мог достать хлопья. В торговом зале супермаркета в этот час было полно народу, но никто, конечно, ничего не заметил. Никто, кроме полуслепого старика.

Григорий Иосифович направился к мальчику, который в этот самый момент неловко задел локтем какие-то коробки и две-три полетели на пол. Он торопливо подобрал их и тут увидел рядом высокого строгого старика, смотревшего прямо на него. Мальчик испугался, но старик улыбнулся и сказал:

- Тебе помочь?

Мальчишка смутился, но ответил:

- Да, пожалуйста.

Григорий Иосифович снял с полки хлопья: они были лишь чуть выше его головы - и отдал мальчишке.

- Хватит?

- Да! Спасибо.

Старик снова улыбнулся, потом подошёл к строгой даме, видимо, товароведу, стоявшей у того же стеллажа и что-то быстро записывавшей в толстую тетрадь.

- Извините, я могу вам помешать?

- Хорошо, мешайте!

- И как это может достать ребёнок? - спросил старик, показывая на верхние полки.

Дама воззрилась на него с недоумением.

- У вас есть дети?

- Ну, допустим, и что?

- Вот вы послали сына или, скажем, дочь за покупками. И как они это могут снять?

- Так что вы предлагаете? - спросила дама уже сердито.

- Поставьте здесь лесенку. Дети тоже люди.

Григорий Иосифович улыбнулся строгой даме, повернулся, взял буханку хлеба и пошёл к кассе.

Такой образ действий всю жизнь был характерен для него. Он всегда всё замечал и во всё вмешивался. Из-за чего в былые годы у него случалось немало неприятностей. А ещё он очень любил детей. Он ведь почти всю жизнь работал с детьми.

Домой он добрался под вечер. Небо уже темнело, наливаясь густым сливовым цветом, и по нему на огромной высоте быстро летели сизо-голубые, гораздо светлее неба, лёгкие облачка. Старик остановился у своей двери: он любил смотреть на небо.

Потом открыл дверь и вошёл, вкатил свою тележку.

Только он снял куртку, за дверью послышались какие-то странные звуки, вроде мышиного писка.