Снега моей души

Через улицу напротив дома расположилась огромная свалка старых механизмов – гусениц от тракторов, железных колес-звездочек, моторов, частей автокранов и кузовов…. Красная краска ржавчины железной свалки разбавлялась разноцветьем бытового мусора и зеленью травы. Удивительно, но вид этой свалки не раздражал. Нагромождение технических деталей и хаос красок заинтересовывали взгляд. А строгая линия тополей вдоль дороги придавала этому пейзажу некую законченность. Но что-то все же смущало меня в этой картине.

И когда мы подходили к крыльцу дома, я вдруг понял, что меня смущало в этих тополях. Их кроны не качались. Ветра не было….

Чернота туч заполнила почти все небо, оставив тонкую полоску его синевы на западе, откуда мы пришли. Духота наваливалась все сильнее. Нам уже физически хотелось прохладного дождя, благо – крыша рядом. И дождь не заставил себя ждать – сначала зашелестели заросли от первых капель. Потом их стало слышно на крыше, затем на земле. Эти капли были почти горячими, и облегчения не принесли. Опять сверкнули ниточки молний. И тотчас ударил раскат грома. Что тут началось! Праздник воды! Пошел настоящий ливень. Капли не барабанили по крыше, а грохотали потоками. Молнии копошились в небе сине-фиолетово-оранжевыми снопами, и со всех сторон гром, гром, гром!

Этот праздник воды мы наблюдали, расположившись под навесом крыльца приглянувшегося нам дома. Сначала попытались открыть входную дверь, чтобы войти, но она настолько разбухла и не поддавалась, что даже оторвали дверную ручку. И теперь, привалив рюкзаки к перилам, пережидали ливень.

Через час ливень стал стихать и вскоре сошел на нет. Чернота неба ушла за горизонт и уже подошли бледно–серые сумерки вечера. Темноты, как таковой, не было. Высокие широты Якутии баловали нас белыми ночами.

Входную дверь открыли топором. Да и то пришлось попотеть, чтобы вставить лезвие между дверью и косяком – настолько разбухла древесина. И не вставили, а вбили поленом. При отжиме из древесины двери высочилась мутными каплями на лезвие вода – как разбухла. Еще несколько усилий!..

II

Еще несколько усилий и дверь нехотя поддалась. Мы откинули в сторону тяжелое колесо–звездочку, которым сначала хотели выбить дверь, и рывками распахнули её.

Перед нами замусоренная прихожая с полками. На полках и на полу валялись какие-то электронные блоки, обрывки бумаги, обрезки войлока, банки…. Справа от входа виднелась открытая дверь в дом.

Оставив рюкзаки на крыльце, мы пошли осматривать наше неожиданное жильё. За открытой дверью оказалась большая и совершенно пустая, можно даже сказать, чистая, если не считать пыли, комната. В противоположном конце комнаты два окна – они давали хороший свет. Свет мягко падал на желтые рваные обои стен и пол. Судя по форме досок, а в профиль они были почти полукруглыми, пол был очень старый. Бросилась в глаза и окраска пола. Темно-коричневая, с большим количеством слоев на сколах и около стен, где были оторваны плинтуса. Сразу за порогом, метрах в двух от двери, темнел распахнутый лаз в погреб.

Справа от входа виднелся проход в следующую комнату, как оказалось, последнюю в доме. Это была маленькая комната с печкой в дальнем углу. Небольшой стол и стул, вернее сказать, остатки стула – такова была мебель в этой комнате. Чисто, как и в первой комнате, но также пыльно.

Чтобы попасть в эту комнатку нам пришлось, оставляя следы мокрых ботинок на слоях пыли, переступить через распахнутый лаз.

Обернувшись к Володе, я попросил закрыть крышку лаза: «Дабы не упасти в него ночью тому, кто будет выходить по потребностям». Просьба, с небольшими комментариями, тут же была выполнена.

Перетащив рюкзаки, мы капитально разместились в маленькой комнате. Натаскали досок с веранды, разломав там остатки какого–то шкафа. И вскоре на печи закипела вода в котелках. Стало жарко.

Я устроился в углу комнаты напротив входа. Спальный мешок расстегивать не стал – просто бросил на коврик. Вездесущая пыль наводила на грустные размышления о нашем внешнем виде завтра утром…

Поставить стол посередине маленькой комнаты для ужина нам пришлось из–за дождя. Мы попытались расположиться поужинать на крыльце, но он, снова начавшись, настойчиво попросил нас вернуться в дом.

Тем временем из–за горы опять наползла лиловая чернота грозового фронта и окончательно задушила сумерки. Горы вокруг поселка, как магниты притягивали молнии, которые вновь сверкали со всех сторон. Ветви тополей за окнами бросали резкие черные тени то на пол комнат, то на стены, то на потолок…

Для освещения стола мы закрепили один электрический фонарь прямо над столом, а два других прикрепили к курткам. Печка бросала красные отблески пламени на стены, свет фонарей маслянично–желто освещал почти по-домашнему накрытый стол. Настроение было почти праздничным.

А молнии продолжали освещать комнаты злыми вспышками черно–белого света. И в какой-то момент в одну из таких вспышек краем глаза…

Я увидел, что дверца лаза погреба медленно поднимается…