Снегири

Дурацкие идеи Мелкого всегда обладали совершенно магической властью надо мной. В тот момент, когда я собиралась рассмеяться и сказать что-то саркастическое, было уже поздно – мысль запала в мою голову и уже дала буйные побеги. Мы пришли, Мелкий сообщил какому-то суровому мужчине: «Эта девушка хочет проколоть себе нос. А я – ухо», и я послушно села в кресло.

Когда мы вернулись домой, дедушка с бабушкой готовили ужин. Увидев меня, дедушка на мгновенье оторвался от медитативного процесса чистки картошки, обернулся к бабушке и сказал: «Ну, что, Нина, ты же всегда хотела, чтобы она выглядела женственно». После чего вернулся к своему занятию. Бабушка не сказала ничего. Сережку Мелкого никто не заметил.

Экзорцизм

В детстве я очень хотела совершить подвиг. Желание подвига преследовало меня, заполняло мои сны и отвлекало от разных неважных дел вроде правописания и математики. Единственное, что меня останавливало, – в окружающей действительности подвигу решительно не было места. Вокруг никто не тонул, не горел и не страдал от притеснений. Даже бездомных кошек и собак почему-то не встречалось. Оставалось только читать книжки о чужих деяниях, неистово завидовать – и ждать. В тот день, когда я познакомилась со Священным Писанием, я поняла, что мое время, наконец, пришло.

Священное Писание было пронесено в дом контрабандным путем. В роли контрабандиста выступила моя тетушка. Между бабушкой и дедушкой существовал молчаливый консенсус, согласно которому знакомство с этой историей должно было произойти чуть позже: я была впечатлительным ребенком, наделенным избыточным воображением. К избыточному воображению прилагалось умение рассказывать. Моя репутация во дворе держалась исключительно на этом. В умении рассказывать истории мне не было конкурентов. При этом я никогда не могла удержаться от того, чтобы творчески переосмыслить услышанное, прочитанное или увиденное и наполнить его леденящими душу подробностями. После некоторых моих рассказов сна лишалась не только я сама и Мелкий, но и большая часть двора. Дедушке пришлось запрятать альбом Босха подальше исключительно потому, что я, насмотревшись, полгода засыпала только при включенном свете, а Мелкий, которому я комментировала изображения, полгода спал с дедушкой. Так что опасения по поводу того, как на меня могут подействовать истории из Ветхого и Нового Заветов, были вполне резонными.

Причины, по которым тетушка решилась нарушить договор, крылись в том, что на школьные собрания ходила именно она. Там она общалась с родителями моих одноклассников. Родители были по преимуществу молоды и прогрессивны, и это, в частности, отражалось в том, что они считали: детям – в дополнение к программе первого класса – просто необходимы знания о двух сферах жизни – религиозной и половой. Тетушка очень переживала, что бабушка и дедушка воспитывают нас недостаточно прогрессивно, именно поэтому она с большим трудом достала две книги – «Жизнь Иисуса Христа и история первой церкви» и «Сексуальная жизнь для детей от шести до девяти лет». Эти книги были вручены мне тайно нпкто ни о чем не договаривался, но в момент передачи книг мы обе чувствовали себя заговорщицами.

Книга о сексуальной жизни разочаровала меня сразу. Во-первых, она была тонкая, а я ненавидела тонкие книги, потому что они быстро заканчивались. Во-вторых, она была наполнена враньем. Взять хотя бы рисунки: в зрелом возрасте семи лет я отлично представляла, как выглядят мужские и женские половые органы. Бабушка работала врачом, в доме было три анатомических атласа и бесчисленное множество справочников по венерическим заболеваниям. То, что было нарисовано в книжке, совсем не походило на то, что было изображено в атласах и справочниках. Текст только усилил мое недовольство. К примеру, там было написано, что влюбленные друг в друга люди много времени проводят вместе: играют в волейбол, купаются, разговаривают, после чего наступает момент, когда они хотят испытать что-то новое. Под новым подразумевались сексуальные отношения. С моей точки зрения, это было наглой ложью. В первом классе я была счастливо влюблена в четырех человек и небезосновательно считала себя в этом вопросе достаточно искушенной. Двух из четырех любимых я знала с того момента, как нам исполнилось пять. Мы много лет проводили все свободное время вместе, в том числе купались, играли в волейбол и разговаривали, и у нас ни разу не возникло никаких таких потребностей. Поэтому я закрыла эту книгу и открыла вторую. Она пленила меня сразу. Не в последнюю очередь потому, что это были комиксы. Комиксов я до этого никогда не видела, и этот способ изложения показался мне совершенно прекрасным. Я не заметила, как прочитала ее.