Снегурка быстрой заморозки

— О, это брейк-бит! Круто! — восхитился продвинутый Марик. — Музыка тех, чье детство прошло под завывание автомобильных моторов и лязг мусороуборочной техники!

— Это симфония «Даун-таун», деревня! — высокомерно бросила Ирка сыщику, взлетая по лестнице.

— Симфония про даунов или для даунов? — попытался уточнить Лазарчук.

Ирка шпильку проигнорировала — она спешила к трубке.

— Алло? Да, это я.

Я поторопилась подняться за ней и услышала первые слова телефонного разговора.

Правда, никаких вторых или третьих слов не последовало. Секунд тридцать Ирка молча слушала, а потом выключила трубку, даже не попрощавшись. По выражению лица подруги я поняла, что ей сказали по телефону что-то очень неприятное и она вот-вот взорвется.

Поскольку взрыв этот неизбежно должен был сопровождаться выбросом горячей информации, я поспешила увести опасно сопящую подругу подальше от Марика и Сереги.

— Пойду нарву свежей зелени к столу! — громко сказала я.

— Зелени — к чаю? — простодушно удивился Марик.

— Обожаю чай с петрушкой! — отбрила я. — Ирочка! Пойдем, покажешь мне, где у тебя петрушечные грядки, а то я снова перепутаю их с морковными!

— Петрушечные грядки? — с интересом повторил Лазарчук.

Он как раз вошел в кухню, на ходу заботливо вытирая пыль с непочатой пузатой бутылки полой своей гавайки.

Вызывающе сверкнув глазами, что должно было диссонировать с надетой на морду сладкой улыбочкой, я поспешно отступила из кухни на веранду и далее в сад. Ирка, неповоротливая и взрывоопасная, как глубинная бомба, выплыла вместе со мной.

— Ну, что случилось? — спросила я ее, спрятавшись от чужих глаз и ушей в глухом закоулке двора за собачьим загоном. — Кто тебе звонил?

— Дашка Макаркина, — напряженным голосом ответила Ирка, сверля дощатую стенку Томкиной конуры таким взглядом, при наличии которого можно без всякого специального инструмента выжигать по дереву и даже осуществлять сварку металлических конструкций.

— Макакина? — с пренебрежением в голосе повторила я, специально употребив Дашкино прозвище. — И чем же эта глупая болтливая мартышка тебя так расстроила?

— Эта глупая болтливая мартышка пять минут назад видела в гостинице «Казбек» моего Моржика, — ответила Ирка, зачем-то поглядев на часы.

Я не удержалась, перехватила подружкину руку и тоже глянула на хронометр: двадцать два ноль три.

— Интересно, что Макакина делала в «Казбеке» в десять часов вечера? — не удержалась от реплики я.

— Интересно, что делал там Моржик? — поправила меня Ирка. — В десять вечера, в компании длинноногой блондинки? И еще более мне интересно, что они собирались делать в номере! Дашка случайно заметила Моржика с этой блондинистой стервой, когда они только-только начали подъем по лестнице. В нумера!

Я ахнула. До сих пор Моржик вел себя как примерный семьянин, и Ирка совершенно напрасно изводила супруга жгучей мавританской ревностью. Однако длинноногая блондинка в комплекте с вечерней гостиницей — это звучало крайне подозрительно! Особенно если учесть, что Моржик уже черт знает сколько времени не показывается дома!

Сомневаться в правдивости показаний свидетельницы Макаркиной не приходилось. Дашка, конечно, дура, но не врунья.

— Каков подлец, а? — прошипела Ирка, удивительно точно повторив характерный звук, которым сопровождалось незабываемое надувание аэростата.

«Точно, сейчас лопнет!» — промелькнуло в моей голове.

— Разбей! — приказала я подруге, поспешно схватив глиняную плошку с остатками собачьей овсянки.

Ирка послушно взяла посудину и добросовестно хрястнула ее оземь. Черепки звонко разлетелись по брусчатке двора.

— Еще! — потребовала я, вручая подруге эмалированный ковш с отломанной ручкой.

Придется придумать собаке новый обеденный сервиз!

Ковшик, естественно, не разбился, и это побудило Ирку потоптать его ногами. Это также не причинило посудине ощутимого вреда, сама же Ирка оступилась, ушибла ногу, выругалась и заплакала.

— Вот и хорошо, вот и правильно, поплачь, поплачь, — приговаривала я, наглаживая ее по сгорбленной, вздрагивающей спине.

Вылившись слезами, Иркина ярость сошла на нет. На смену ей пришла угрюмая решимость.

— Я хочу знать, что там происходит! — сообщила мне Ирка, выпятив нижнюю челюсть, как насупленный шимпанзе.

— Эй, что происходит? Где вы там, с петрушкой? — воззвал в сгустившиеся сумерки высунувшийся в окошко кухни Лазарчук. — Дуйте сюда, чайник уже закипел, и Марик блинчики жарит!

— Бесценный юноша! — тихо фыркнула я.

А в сторону дома прокричала погромче:

— Мы уже идем!

И снова понизила голос, обернувшись к Ирке:

— Мужикам ничего про Моржика не говори. И про Булабонгу тоже. И про писклявую банду, и про Рыжего на желтом «Москвиче», и про твою робинзонаду на острове!

— Ясно, буду изображать из себя глухонемую идиотку, — мрачно буркнула Ирка.

— Вот-вот, так и держи! Не теряй юмора! — одобрила я. — Продержись часок, а потом спровадим Серегу, прогоним Марика спать и решим, что делать с Дашкиной информацией.

— Ох, что я с ней сделаю! — зловеще пообещала Ирка, напоследок награждая поруганный ковшик пинком, способным превратить кухонную утварь в НЛО.