Снегурочка и раздолбай (СИ)

Все умные книжки, действительно умные, а не те, которых в свое время обсчитался Баринов, говорят, что мое поведение — странное, что мое отношение ко всей этой ситуации — нездоровое, что моя глупая двухлетняя влюбленность — просто стремление к отношениям, ведущим в никуда. Поэтому я к нему все время и цеплялась, но Игорь же не виноват, что у нас разные обязанности, что для Барина я рабочая лошадка, а он свой в доску. Но каждый раз, когда я отчитывала Титова, когда говорила, что ненавидела, на самом деле сгорала от совершенно от иных чувств. И ненавидела уже себя за бесхарактерность.

Я. Я сама виновата в этой ситуации. Я так хотела помочь Игорю, угодить ему, сделать приятное, что взвалила на себя все что можно. И очнулась в тот момент, когда увидела их с Полиной. Ему ничего из этого не нужно было. Ни моя помощь, ни моя поддержка. Он воспринимал мое поведение, как должное. Да и поцеловал меня в тот вечер только потому, что я оказалась рядом, окажись рядом Полина он бы поцеловал ее. Но зачем он тогда мучил меня весь вечер, зачем пошел провожать домой, почему продолжал добиваться уже на следующий день в офисе? И тогда я решила, что нужно уходить. Ведь еще чуть-чуть и я превращусь в покорную рабыню, а это не входило в твоими планы. Со своими соблазнами я привыкла бороться. И боролась как могла.

Итог, конечно, плачевен, я сижу дома без работы 31 декабря и гоняю эти мысли вместо того, чтобы сходить в парк или на каток или еще куда-нибудь. Обычно я так делала, если выпадал выходной на это число.

Утром звонила Эля и предлагала встретить новый год с ними. Я соврала, что поеду домой к родственникам, просто не хотела нарушать идиллию пары, пусть побудут с Пашкой вдвоем, едва ли следующую неделю у Эли выдастся такая возможность. Позже звонила Оля и предложила завтра всем вместе сходит в кино, я обещала подумать. Хотя сил выйти из дома вообще не было. Пролежав полдня перед телевизором, я выбралась на кухню, есть не хотелось.

«Может выпить чего-нибудь?» — подумала я и достала из холодильника початую бутылку кофейного ликера. Убедившись, в том, что срок годности еще не закончился, так долго он была у меня. Я налила в рюмку немного, какое-то время внимательно смотрела сквозь напиток на свет, словно так можно было убедиться в его качестве. Наконец я пригубила и погрузилась в воспоминания. Их, как у жалкой неудачницы, было не так-то много. Но каждое отзывалось приятным теплом в груди.

Ликер подарил Титов. Сказал, что это лекарство нужно принимать после тяжелого трудового дня. Я отказалась, скорее на автомате. Мне всегда было сложно поддерживать любые его инициативы. Тогда она открыл ее при мне, налил немного в столовую ложку и предложил выпить, как микстуру от кашля. Мне до сих пор приятно вспоминать это трогательный момент. Титов на корточках передо мной, поит меня с ложечки ликером. Идиллию прервала вездесущая Диана, бесцеремонно ворвавшаяся в кабинет. Как я тогда ее ненавидела. А подарок с тех пор хранился в холодильнике.

На прошлый новый год Титов, бегал по офису с рождественской омелой и целовал всех сотрудниц, подняв руку над головой. Этот хулиганский поступок забавлял девчат. А я несколько часов не могла прийти в себя от дежурного клевка в щечку.

После корпоратив восьмого марта, Титов взял на себя функции заботливого шефа, рассадив всех по такси, я помогала. Наконец мы остались вдвоем в ожидании уже своих машин. Стояли, вспоминали прошедший вечер, смеялись. Я и подумать не могла, что мы будем говорить, как хорошие друзья. Когда приехала машина, он обнял меня на прощанье, и я каждой клеткой тела попыталась вобрать это ощущение, это тепло от его прикосновения, от которого пробегали по телу мурашки.

Вспоминала, как он успокаивал меня после первого разноса Баринова. Титов тогда, разумеется, ничего не знал о наших непростых отношениях. Да и для меня стало шоком, когда меня вызвали в кабинет начальства и минут пятнадцать тупо срывали на мне злость, не давая вставить и слова, хотя я была готова аргументировать каждый свой шаг.

Вернувшись к себе, я, обессилев, спиной прижавшись к двери и дала волю слезам. Я не сразу поняла, что не одна. Игорь подошел, обнял, потом посадил за стол, накрыл плечи пледом, подал чай. Предложил выговориться. Тогда я отнекивалась, считая себя виноватой. Мне было стыдно признаться, что довела руководителя до таких агрессивных действий. «Ведь на Гоше он никогда так не срывался, следовательно Гоша так не косячит», — думала я тогда.

На последнем корпоративе в честь основания фирмы, Титов перебрал с алкоголем и превратился в милейшего человека, все время обнимал меня, как большую плюшевую игрушку, говорил как ему со мной повезло, потом попросил разрешения поцеловать. Я знала, что он пьян и попыталась оттолкнуть его, что было затруднительно ведь он крепко сжимал меня в объятиях, да и поцелуй получился скомканным. Но фантом его я ощущала следующие несколько дней, он навязчиво преследовал меня и в миг, когда Игорь просил прощение у коллектива за свое неподобающее поведение.