Снегурочка на бис

Законный муж ушёл от Вероники не просто так – не смог простить ослепительной супруге клубных интрижек, амурных похождений и поздних отлучек. Порой пьяную в дым Веронику под утро привозили домой неведомые поклонники на «маздах» и «крузерах» (как она потом уверяла мужа – «оч-чень приличные люди, не подумай плохого»).

Чего стыдиться, красивая и талантливая завклубом питает слабость к крутым мужчинам с мощными машинами и к приятному отдыху в саунах с последующим фееричным сексом. Но госпожа Захарова всегда была свободна в выборе половых партнёров и ни с кем не ложится чисто за деньги. Предложение зализанного Фотиева, переданное через Илону, выглядело уж слишком наглым.

Две тысячи баксов за ночь с голубоватым говнюком? Да будь он хоть основатель «дома Сваровски», Вероника на такие штуки не ведётся.

– А тебе за вояжи он сколько платит? – в упор говорит Снегурочка.

– Вполне достаточно, – Илона бесстрастно возвращает листок на место, складывает блокнотик. – На жизнь хватает.

– А вот мне недостаточно! Извините, но я вынуждена вам отказать, вам и вашему гнойному начальнику! – чётко произносит Вероника. – Пусть он засунет эти две штуки долларов в более доступную дырку.

Выслушав отповедь артистки и ничего не ответив, Илона молча исчезает в проходе между ящиков. И в этот миг как по команде на складе-цехе гаснет свет.

***

Не успевает Вероника набрать в грудь воздуха, чтоб позвать пресс-секретаршу, потребовать вывести её отсюда, как вдруг в кромешной тьме её крепко хватают за руки и крутят их за спину. Над ухом бешено трещит скотч, разматываемый с катушки. Нападающих как минимум двое. Захарова чувствует, как ей выламывают суставы, вывихивают жилы в локтях, задирают руки до лопаток.

– Ай! – вякает Вероника от испуга и боли, и тут же поперёк лица ей с силой накладывают широкую ленту скотча, потом вторую, третью…

Остаток крика выскакивает из женщины уже через нос. Тугая клеёнчатая липкость сковывает щёки, рот, прильнула к зубам, сдавила напомаженные губы. Чьё-то чужое колено грубо втёрлось Снегурочке между ног, прямо в мокрые от пота трусики, это унизительно и противно, её валят лицом вниз на невидимые гремучие ящики и вяжут скотчем завёрнутые руки.

Мадам Захарова никогда не была трусихой и овцой – в поселковом Доме культуры слабой быть нельзя. Заглушённая кляпом Вероника вертит головой и пышным тазом, бодает пустоту, трясёт грудями и бусами, пинает каблуками пространство позади себя и даже попадает два или три раза во что-то живое. Потом где-то далеко на выходе со склада мелькает полоска света – негодяйка Илона выскользнула наружу, бросив несговорчивую артистку на растерзание маньякам.

– Илона… извините, как вас по отчеству? – Вероника узнаёт вдали голос Лешего-Докучаева. – А где наша командирша-Снегурочка? Ищем-ищем… домой пора ехать, в Герасимовку. Вы её не видели?

– По-моему, ей стало плохо, кто-то вызвал ей такси и отправил домой, – нагло лжёт Илона. – Пойдёмте, я расплачусь с труппой.

Дверь захлопывается, лучик света исчезает, оставляя связанную Снегурочку наедине с насильниками. Захарова протестующе рычит сквозь толстый пласт скотча, стягивающего рот. Вспомнив уроки женской самообороны, которые у неё в ДК вела тхэквондистка Эльга Таирова, Вероника резко откидывает голову назад раз, другой (больно выстреливают остеохондрозные шейные позвонки), зато злорадно отмечает, что попала кому-то затылком в лицо. Хватка на локтях на секунду слабнет. Закрепляя успех, Снегурочка-Захарочка наугад топает каблуками-шпильками по вражеским ногам, сзади вновь раздаётся оханье – кому-то не повезло. Тогда женщина отталкивается, откидывается от ящиков назад, тараня противника всем живым весом.

Каким-то чудом ей удаётся вырваться из захвата и она наобум бежит по тёмному цеху – со скрученными за спину руками и залепленным ртом. Во тьме её пытаются поймать за шубку, но лишь сдирают звёздочки и мишуру с плеча. Сердце Вероники дико бьётся, громко вжикают тугие карамельные колготки в паху и недомотанный скотч тоже вжикает и хрустит, хвостом болтаясь где-то сзади.

Один из врагов почти настигает Веронику, наощупь вцепляется в пушистую белую косу, но поддельная коса соскальзывает вместе с шапкой, а Вероника вслепую мчится дальше. Когда узловатая ладонь впивается ей в ляжку повыше колена, на выручку приходят скользкие капроновые колготки: они помогают пленнице стряхнуть с бедра чужую руку. Запыхавшаяся Захарова благодарит Бога, что на ней нет сказочного голубого сарафана с длинным подолом.

Оставшись без поддержки, разлетевшиеся волосы сыплются беглянке на лицо, пряди щекочут лоб, виски, уши, проникают сзади за воротник шубки. В густой, пахнущей стружкой и олифой темноте Вероника не видит даже кончика собственного носа, зато и похитители растерялись. Похоже, они не рассчитывали нарваться на активное сопротивление «артистки». Через два шага Вероника отбивает себе колено об какой-то угол, через три – стукается лбом о вставший на пути шкаф, потом по наитию, по слабому движению воздуха определяет, где идёт узкий коридор между завалами мебели и пускается наутёк.

***