Снесла Баба Яга яичко

В субботнее утро «Гранд отель N» купался в роскошном солнце. Из номера 313 доносился хриплый мужской голос, обладатель которого, судя по всему, накануне щедро залил голосовые связки крепким алкоголем. Слова были обращены к особе по имени Марлена и звучали угрожающе-обвиняюще:

– Marlena, esli ty menja pokines ja tebja ubju, cestno, ty ne smejsja, ja tebja ubju, suka, ty tolko smotri, ti menja ne dergaj i ne rastraivaj, govorju tebe, slysys, moi nervi, ah ti, suka, ja tebja ljublju…

В субботу утром Шустрая, Тумба и доктор Янек Тополанек гармоничной группой возлежали на огромном королевском ложе в апартаментах, отданных в постоянное распоряжение Тополанека, одного из ведущих работников отельного комплекса. Над их головами роились винные мушки. Доктор Тополанек почувствовал настоятельную потребность опорожнить мочевой пузырь, но, приподнявшись, чтобы встать и пройти в ванную комнату, ощутил резкую боль в пояснице. Доктор вскрикнул и как подкошенный упал на кровать. Шустрая и Тумба проснулись.

– Что случилось?!

– В поясницу вступило!

– Heksenschuss![62] – спокойно констатировала Тумба.

– Да, люмбаго! – согласилась Шустрая.

– Что же теперь делать? – взвыл доктор Тополанек, хотя и сам прекрасно знал, что его ждет.

– Полный покой, – невозмутимо сказала Тумба и зевнула.

– Можно сделать пару инъекций вольтарена, – сказала Шустрая и тоже зевнула.

Девушки устроились поудобней, привалились к бокам Тополанека и снова погрузились в сон.

Доктору Тополанеку было даже не до того, чтобы обижаться на предательское пренебрежение со стороны Шустрой и Тумбы, он был объят только одним желанием и одной мыслью – как бы помочиться. И когда терпеть уже не осталось сил, он взвыл:

– Уткуууууу!

В субботу утром, когда автомобиль Давида покидал знаменитый курортный городок, небо было голубым, трава зеленела, деревья с буйными кронами отбрасывали резкие тени, а среди теней, подпрыгивая, словно они перескакивают через невидимую скакалку, прогуливались крупные черные вороны. Давид думал о переплетении необычных обстоятельств, о жизнях, Асиной, Пупиной, Куклиной и Бебиной, о случае, который познакомил его с Филиппом, Бебиным сыном, потом о своей жизни… Всех их притянуло друг к другу, как магнитом. Он думал о Пупе. Жизнь может быть такой или другой, большинство из нас проживает свои судьбы бездарно, но по крайней мере этот пресловутый метафорический выход из поезда на последней станции следовало бы вовремя просчитать и постараться, чтобы хоть он был сыгран не без таланта. В том, что мы приходим в этот мир, нашей заслуги нет, а вот к уходу из него мы можем быть причастны. Пупа в последний момент нанесла сильный удар по лежавшему перед ней мячику (в чем Давид видел и свою заслугу), и мячик сначала полетел в ожидаемом направлении – в сторону внуков, детей Зораны и Аси, – но под конец неожиданно свернул туда, где его никто не ждал, и где, что самое важное, он своим падением должен был вызвать быстрое и эффективное движение в сторону Куклы, Бебы и Вавы…

«Какой человек! Какой чудесный молодой человек!» – думала Кукла, удобно расположившись на заднем сиденье автомобиля. Давид не только все устроил самым лучшим образом, но теперь еще и везет их домой, в Загреб. Пупа в настоящий момент летит в своем яйце по маршруту Прага – Загреб, а на аэродроме ее встретит представитель похоронного агентства и перевезет в морг. Об этом Давид тоже позаботился. И Пупины похороны, которые должны состояться через два дня, он сумел организовать отсюда. Нужные адреса нашел в Интернете и, сделав несколько телефонных звонков, обо всем договорился. Деньги, завещанные Пупой Кукле и Бебе, уже переведены на только что открытый общий счет Куклы и Бебы. Собственно Бебины деньги, те, что она выиграла в казино, тоже перевели на тот же общий счет – на этом настояла Беба. Подписаны все бумаги, не упущена ни одна мелочь. Открыт даже отдельный счет с деньгами, предназначенными исключительно для Вавиного будущего обучения. Все остальное оставлено на усмотрение Бебы и Куклы, с тем что Давид обещал всегда, в любой момент, быть в их распоряжении.