Снесу крышу. Дорого

Поляков жестом предложил пройти в кухню-столовую-гостиную, со столом, подвешенным к потолку на металлических цепях. Стол был предметом Пашиной гордости. И важным элементом сексуальных игрищ, если дама была допущена до его берлоги. Зону приема пищи от гостиной отделял невысокий, но длинный и очень удобный диван. На полу возлежал ворсистый ковер, с которым постоянно мучились представители клининга. На стене — плазма. Небольшой журнальный столик на колесиках. Окна с жалюзи. Ничего лишнего. Из гостиной просматривались спальня и тренировочная. В спальне главное место отдавалось лежбищу с упругим матрасом. Вдоль стены размещалась открытая гардеробная система. Тренировочная была скорее для проформы, нежели Паша реально там занимался. Но имидж обязывает. Да и чем еще комнату занять?

— Как мои хоромы? Агарофобией не страдаешь? — Кощей довольно обвел взглядом личную жилплощадь.

— Мужчины любят хвастаться размерами, — мимоходом заметила Дарья и прошла вперед, безошибочно находя точку, откуда было видно все три комнаты и туалет с ванной. Дымчатое стекло их дверей и круглосуточная подсветка привлекали внимание.

— Те, кому есть чем похвастаться, — поправил Паша.

— Все мужчины любят хвастаться размерами, — как-то печально вздохнула девчонка. — Но вам есть чем.

Вот зачем она так? Паша, который никогда не комплексовал по поводу размеров своего всего, внезапно задумался, а достаточно ли оно велико? Мало ли, кто приводил ее к себе домой? Кто знает, насколько был большим его… дом?

— А где можно присесть? — поинтересовалась Даша.

Дома у Кощея традиционно царил творческий беспорядок. Бардаком его назвать было сложно, потому что для бардака нужно много вещей. А Паша был сторонником минимализма. Но кружка возле дивана, шорты на не заправленной кровати, немытая посуда в раковине, грязная сковородка на плите… Как и легкая небритость, они были простительны холостому мужчине. Более того, они будили в женщине гнездовой инстинкт, желание позаботиться о сирых и убогих и прибрать ничейную добычу к рукам. Поляков осознанно к этому не стремился, но обычно неухоженность квартиры расслабляла гостий. Они сразу стремились продемонстрировать свою хозяйственность. Ну и дальше… разнообразие поз благодарности за помощь было если не бесконечно, то значительно.

— Куда хочешь.

— А если не хочу? — Дарья еще раз обвела взглядом помещение, но всё же выдвинула из-под стола стул и присела на него.

— С этим нужно что-то делать… — Паша потянулся за тарелками и понес их к раковине.

Дарья сидела, сдвинув колени и разведя ступни. Юбка выше колен немного задралась на бедрах, и под навесом ее подола, в темной глубине, проглядывала резинка чулок. Одновременно такая невинная, но полная скрытой сексуальности поза.

Девчонка молчала и наблюдала за хозяином, подставить кулачок под щеку.

— Даже не предложишь помочь? — не выдержал Кощей. Его не напрягало убрать за собой. Его напрягало то, что она снова ведет себя не как нормальная баба.

— Я очень не люблю, очень, категорически не выношу, когда кто-то трогает мои вещи, — поведала Дарья. — И полагаю, что другие от подобных вмешательств тоже не в восторге.

— Собственница? — Паше вдруг стало интересно, как выглядит ее ревность. Но почему-то он не смог ее себе представить.

— У меня практически нет собственности. Какая же из меня собственница? — ответила девчонка, не отрывая челюсть от кулачка.

Поляков домыл тарелки, сходил за кружкой, вытер чистую посуду полотенцем.

— Вино, коньяк, шампанское? — он потянулся за бокалами.

— Павел Константинович, я не пью, — мгновенно выпрямилась Даша.

— В завязке? — Паша попытался снять неловкость шуткой.

— Я не употребляю наркотики и спиртные напитки.

Он поставил бокал для вина на место, вытащил коньяк и воббл — прикольный бокал с шипом вместо ножки. Полякову вобблы нравились своей нестандартностью. Он повернулся к столу, в одной руке бокал, в другой бутылка, и…

Девчонка побледнела. Ее лицо внезапно заострилось, будто она увидела привидение, и теперь она прилагает все свои силы, чтобы не заорать от ужаса.

Вот и всё.

Вот и всё встало на свои места.

Это было не просто насилие. Это было пьяное насилие.

Паша убрал коньяк наверх, закрыл бар, перевернул бокал на стол кверху дном. Подошел к Даше и опустился перед ней на корточки. Теперь, сидя на стуле, она была выше.

— Даша, послушай меня. Ты слышишь? — он дождался кивка. — Я. Не. Обижу. Тебя. Я не сделаю тебе больно. Я не сделаю ничего такого, чего ты не захочешь. Тебе достаточно просто сказать, что ты не хочешь. И я остановлюсь. Обещаю тебе. Слышишь?

Она снова кивнула.

— Если хочешь, я отвезу тебя сейчас до дома. И ты пойдешь к себе.

Она снова кивнула.

— Ну? Отвезти?