Снесу крышу. Дорого

Дарья молчала. Мышцы лица расслаблялись. В уголке глаза набухла слеза, но она проморгалась, подняв лицо к потолку. Потом снова посмотрела на Кощея. И словно в дежавю, ему показалось, что это уже было. Такой же пробирающий до позвоночника взгляд. Будто тогда в кафе он узнал этот взгляд из будущего, со своей кухни. Она подняла руку с колен и большим пальцем провела по скуле, от внутреннего уголка глаза к щеке. Это первая ее ласка, дошло до Паши. Она впервые добровольно коснулась его. Он закрыл глаза и поднял лицо, отдаваясь этой несмелой и почти невесомой ласке. В одной руке присоединилась другая. Паша потерся о ладонь. В голове стало пусто и легко.

И когда губы коснулись его рта, Поляков в полной мере осознал дар, который ему принесли.

Хрупкий дар доверия.

Глава 26. Дарья

Даша проснулась от необычно яркого света в глаза. Сначала она удивилась, почему не зашторила окна с вечера. У нее это было на автомате. Потом вспомнила, там, где она провела вечер и ночь, штор вообще не было.

Она осталась у Полякова.

В голове стало проясняться. Она бросила взгляд вбок. Кощей спал в позе младенца, прикрыв голову рукой — тоже, наверное, прятался от утреннего солнца. Электронные часы на стене напротив показывали восемь утра. Времени уже было много, но Даша вытянулась на кровати и заложила руки за голову. Она лучше подождет, пока проснется хозяин. А то не туда нос сунула — и уже в списках бывших жен Синей Бороды.

К тому же Дарье было, о чем подумать.

Разумеется, она не верила во все эти: «Скажи «нет» и я остановлюсь». Но он хотя бы предпринял какие-то усилия, чтобы не казаться полным козлом. Вчера Даша допустила очень серьезную ошибку: она показала свой страх. Хотя прекрасно знала, что страх провоцирует монстров. И всё же… Выражение довольства и предвкушения на лице Полякова, когда он оборачивался с бутылкой, было настолько похоже на Николая Владимировича, что Дарью просто накрыло паникой с головой. И этот бокал…

Николай Владимирович тоже любил налить в такой бокал дорогой коньяк и раскрутить его, как рулетку в казино. И загадывать вслух на то, в какую сторону он остановится. Он вообще, когда начинал пить, любил рассуждать вслух. Он был как трезвый, если не знать, что он пьет который день и не чувствовать запах алкоголя. Он не терял координацию, у него не заплетался язык, ему не чудились зеленые человечки.

Он просто переставал сдерживать тварь у себя внутри.

Всё то дерьмо, которое он удерживал под непробиваемым покерфейсом владельца бизнеса и образцового гражданина, вырывалось наружу. Он уезжал на неделю в свой домик в лесу. А через семь дней за ним приезжал знакомый врач и выводил его из запоя. И он возвращался, такой же идеальный и совершенный, к своей работе и семье.

И Даша тоже возвращалась.

С небольшой премией за понимание его особых нужд и авансом на молчание.

Это был настоящий шок, когда Дарья поняла, что алкоголизм бывает таким. Она думала, что у пьющих людей на лице написано: алкаш. Теперь она точно знала: это не так. Пьяное безумие может скрываться за каким угодно респектабельным лицом.

Поэтому она выдохнула, когда Поляков убрал бутылку.

А слова… Слова ничего не значат. Слова — это просто колебание воздуха.

— Привет! — голос Полякова выдернул ее из размышлений.

— Доброе утро, — она повернулась к начальнику.

Он был сонный, но довольный. После вчерашнего секс-марафона в его-то годы он должен чувствовать себя практически Гераклом с полным боекомплектом подвигов. Двенадцать раз он не набрал, к счастью. Иначе Даша сегодня не смогла бы ходить. И даже встать. Но и так тело давало о себе знать точечными «sos». И это она еще не вставала.

— Давно проснулась?

— Не очень, но не хотела уходить по-английски.

Дарья села, укутавшись покрывалом, демонстрируя, как она торопится.

Мужчины обычно любили утренний секс. Чего бы ни воспользоваться халявной эрекцией? А вот Даша его терпеть не могла. Вонь нечищеных зубов и вечерних возлияний (если таковые были), предстающие во всей красе несовершенства тел… И просто секс при дневном свете для нее оставался табу. Если вечером уставший рассудок сдавался перед воспрянувшим в темноте монстром, то солнечный свет вызвал глубокий паралич вожделения.

— Куда-то спешишь?

Поляков попытался поймать ее за край покрывала, но Даша увернулась быстрее. Впрочем, он и не слишком старался. Ночью Дарья пару раз оценила его мгновенную реакцию и жесткую хватку.

— Хотела поработать.

— Мы вчера всё закончили.

— Вы вчера всё закончили, — кивнула Даша. — Поэтому я хотела сама поработать. У себя дома.

— Какая трудолюбивая девочка, — одобрительно заметил Павел Константинович, потягиваясь.