Снесу крышу. Дорого

Что «почему?», очень хотелось спросить. Попробуй угадай, какая версия событий сейчас крутится у него в голове.

— Потому что я не понимаю, что между нами происходит, — отбила удар Дарья.

Кощей замялся — не ожидал такой прямолинейности.

— Ну, я — мужчина, ты — женщина, что между нами может происходить? — хмыкнул он, отступая в роль пустобреха с пулей в голове.

— Вот поэтому, — глубокомысленно ответила Даша и, надев через плечо сумку, развернулась к выходу.

— Подожди, — Поляков нагнал ее и взял за руку. — Ты на выходные уезжаешь к матери?

— Нет.

— А почему?

— А вы, Павел Константинович, праздники будете встречать с родителями? — спросила она с ледяной злостью.

— Нет, они в другом городе.

— А почему вы не хотите их проведать, пользуясь случаем? — расплылась Даша в улыбке, и сразу избавила его от мучений: — Давайте договоримся, что я не буду отягощать вас своим анамнезом? У меня в планах на первомай работать, работать и еще раз работать, как завещал великий Ленин.

— Ты знаешь, кто такой Ленин? — сделал вид, что удивился, Кощей.

— Я даже знаю, что такое «Мавзолей», контрольные по истории я тоже иногда делаю, — поделилась по секрету Дарья и подмигнула.

— Ничего себе! Да ты мега-мозг! — «восхитился» шеф.

— Цените, какой вам эрудированный сотрудник достался, — «польщенно» улыбнулась она и попыталась освободить кисть, но хватка Полякова стала только крепче.

— Даш, давай тогда отметим вместе? За город, например, съездим?

Внутри Даши в одно мгновенье всё закаменело.

— Ты чего? — испуганно спросил Кощей, вглядываясь в ее лицо. Видимо, реакция была слишком заметна. — Не хочешь — не нужно. Давай тогда в клуб ночной сходим. Ты как по клубам? — дернул он бровью, но тут же сдулся и как-то неловко спросил: — А ты там вообще была хоть раз?

— Была, — успокоила его Дарья. — Хорошо, давайте в ночной клуб, — смирилась она.

Зато целые сутки свободы!

— Давай.

Она кивнула.

— Я имею в виду не «давайте», а «давай». Мне кажется, нам уже пора перейти на «ты».

— На брудершафт мы еще не пили, — возразила Дарья.

— Намек понят, — сделал неправильные выводы шеф, но Несветаева с ним спорить не стала.

— Буду вас завтра ждать, — соврала она и наконец вырвалась на свободу.

Она была так довольна жизнью, что даже решила не звонить маме.

И, что удивительно, мама позвонила сама.

— Здравствуй, дочь, — раздался в трубке мамин голос. — Как ты?

— Привет, мама, — от участливого голоса Даша растерялась. — Что-то случилось?

— А что-то должно было случиться? — удивилась мама.

— Нет, ну… Ты звонишь.

— Я что, родной дочери уже позвонить не могу?!

Липкий страх растекался по позвоночнику, пока Даша подбирала подходящий ответ. «Раньше же не звонила». — «Ты меня в чем-то упрекаешь?» «Конечно можешь». — «Спасибо, что разрешила». «Спасибо, мама». — «Спасибо в карман не положишь».

— Я просто беспокоюсь о твоем здоровье. У тебя всё хорошо?

— Какое же хорошо, — печально сказала мама. — Тебя же рядом нет.

Даша не верила своим ушам.

— Ты приедешь на праздники? Я блинов напеку. Помнишь, как раньше?

Конечно, она помнила, как было раньше. Иногда на выходных, когда у мамы было хорошее настроение, она пекла блины. Они садились с мамой за столик у телевизора и если блины, смазанные маслом и посыпанные сахаром. Смотрели фильмы и смеялись.

— Да, мама.

— Когда приходит твой поезд? Или ты самолетом?

Ладони Даши покрылись холодным потом.

— Мама, я хотела сказать, что я помню. Но, к сожалению, приехать не смогу. Понимаешь, я только устроилась на работу секретарем, а тут проверка нагрянула. Я не могу уехать, меня могут в любой момент вызвать на работу, — врала Дарья.

— Что это за работа такая, где постоянно проверки? Куда ты вляпалась опять?!

— Мама, там не постоянно проверки. Это хорошая фирма. Просто иногда бывают плановые проверки. А мне обещали сверхурочные. Ты же понимаешь, как нам сейчас нужны эти деньги?

— Не понимаю, чем тебя не устраивала работа у Николая Владимировича. Прекрасный человек, и тебе никогда денег не жалел.

— Мама, пожалуйста…

— Что «пожалуйста»? Ты совсем не хочешь меня видеть, да? — в ее голосе послышались слезы.

— Мама, я очень по тебе соскучилась.

Сейчас Даша чувствовала, что действительно соскучилась. Отсюда, издалека, мама казалась особенно любимой. И даже ее строгость не так пугала. Она же мама. А родители должны быть строгими с детьми. Зато Даша, в отличие от многих своих сверстниц (да и сверстников) выросла самостоятельная, умная и уверенная в себе. А если бы мама над ней сюсюкала, то сидела бы она, белоручка, дома, у мамы на шее. Всё, что она умеет, всё, чего она достигла — всё это у нее благодаря маме.

— Так приезжай. Я тоже по тебе соскучилась.

— Спасибо, мама, — Даша почувствовала, как по ее щеке течет слеза.

— Ты приедешь?

— Я постараюсь на девятое приехать, если всё будет хорошо.

— Хочешь, я к тебе приеду? — вдруг предложила мама, и Дарья представила маму здесь, в ее — пусть не ее, а снятой, но уже обжитой, — квартирке и кристально ясно поняла, что совершенно точно не хочет здесь ее видеть.

— Мама, тебе нужно себя беречь. У тебя же давление.

— Ты даже не говоришь, куда ты уехала!