Снежная Королева

Но чтобы отомстить, ей и самой придется влезть в эту грязь по самые уши. Что она и сделала — в лучшем виде, забралась с руками и ногами в эту смрадную клоаку, и назад пути-дороги нет. Но она и без того знала — чистыми руками немного можно сделать. В памяти всплыли где-то услышанные или прочитанные слова: человек — это грязная река, чтобы принять его и остаться чистым, нужно быть огромным, как море…

Она отмахнулась от этих мыслей и сосредоточилась на дороге.

***

Оредежская больница и в лучшие времена вряд ли отличалась красотой и техническим совершенством, теперь же и вовсе пришла в запустение. Унылое трехэтажное здание из серых железобетонных блоков выцвело и покосилось, швы между блоками кое-где были замазаны черной смолой, кое-где зияли трещинами. Многие окна вместо стекол были закрыты досками или фанерой. Под одним из окон стоял сержант-сверхсрочник, вяло переговариваясь со свисающей из окна румяной девахой, физиономию которой украшал темно-лиловый синяк. Тощая трехцветная кошка жалась к водосточной трубе, хитро поглядывая вокруг.

Лера поставила машину перед входом в больницу и опасливо покосилась на ошивающихся поблизости подростков. Поманив одного из них, явно самого хулиганистого, она серьезно, как взрослому, сказала:

— Пацан, я вижу, ты тут самый серьезный…

— Ну?! — мальчишка приосанился.

— Заработать хочешь?

— Сколько?

— Хороший вопрос! Ты не спрашиваешь, что нужно делать?

— А что?

— Постеречь мою машину. Сам знаешь, люди всякие попадаются — могут покрышки проколоть, зеркала снять… так ты за ней пригляди, а я, если все будет в порядке, заплачу тебе сто рублей. Когда вернусь.

— Двести, — моментально отреагировал смышленый подросток, — а за сто тебе пускай Мурка машину стережет, — он махнул в сторону кошки.

— Далеко пойдешь! — одобрила Лера. — Ну ладно, так и быть, пусть будет двести.

За дверью не было никакой проходной, не сидела бдительная тетка на вахте, сразу начинался унылый длинный коридор, освещенный тусклыми допотопными плафонами, замазанными грязно-белой масляной краской. Света они давали мало, да еще и горели через один, видимо, в целях экономии. Лера наугад открыла какую-то обшарпанную дверь, там оказалась перевязочная — старенькая кушетка, обитая драной клеенкой, металлический шкафчик с отбитой стеклянной дверцей, полупустые бутыли с какими-то растворами…

Послышались шаркающие шаги, и появился дед в застиранной байковой пижаме. В одной руке он держал пакет кефира, другой прижимал к груди эмалированное судно. Не обратив на Леру ни малейшего внимания, дед прошествовал мимо и скрылся за дальней дверью. Лера шагнула за ним и обнаружила за дверью лестницу на второй этаж. На площадке перед окном дед, поставив оба предмета на подоконник, достал из кармана наполовину скуренную папиросу и шарил под подоконником, надо полагать, в поисках спичек. Лера поднесла ему зажигалку. Дед закурил в полном молчании.

Сверху донесся раздраженный крик и шум падающего ведра, потом ответный крик и звук льющейся воды. Дед засуетился, уронил окурок и горестно вздохнул. Лера протянула ему свою едва начатую пачку сигарет. Дед хмыкнул презрительно при виде разноцветного «Собрания», но взял сразу две сигареты. Потом подумал и взял еще две.

— Ты тут зачем? — строго спросил он. — К нам сюда такие крали не ходят.

— Мне бы узнать кое-что… — уклончиво ответила Лера.

— Это смотря чего узнать, — оживился дед. — Ежели про состояние больного, так это положено в справочном окошечке спрашивать, ежели оно имеется, а только в нашей больнице его отродясь не было, а другое чего посторонним личностям и вовсе знать не положено…

Лера как могла доступно объяснила въедливому деду, что дело у нее конфиденциальное, что не хочется ей встречаться с больничным начальством и что хорошо бы побеседовать с нужным человеком приватно.

— Иди к няньке Михалне, вон она полы моет, — дед поднял глаза к потолку, — только много денег ей не давай, такая пройда… даром не чихнет, судно вынести — и то платить приходится! Хорошо, я покуда сам своими ногами ходить могу…

Лера отдала ему оставшиеся сигареты и пошла наверх, где старуха в синем сатиновом халате возила шваброй по грязно-серому заплатанному линолеуму. От такой процедуры пол нисколько не становился чище, только разводы на нем проступали еще отчетливее.

— Чего надо? — спросила старуха неприветливо, при этом стал виден во рту желтый, едва ли не единственный зуб.

— Поговорить, — ответила Лера и невзначай показала старухе краешек пятисотрублевой бумажки. Хоть давешний дед и не одобрил бы такое количество денег, Лера здраво рассудила, что раз нахальному мальчишке только за то, чтобы машину не попортил, она дала двести рублей, то бабке за полезные сведения уж никак не меньше пятисот полагается. Был бы толк!

При виде денег старуха тут же просветлела лицом, потом настороженно оглянулась и шепнула Лере, чтобы шла на улицу и там ее маленько подождала, а она мигом, вот только тут управится. А здесь никак нельзя, поскольку Лизавета Пална уж больно сегодня с утра сердитая.