Снежная королева

— Что, она уже слишком тяжела для тебя? — Голос ПалаТион звучал не слишком ласково.

Мун посмотрела ей прямо в глаза, которые от бесконечной усталости и разочарований казались подернутыми пеплом.

— Нет... Но завтра на рассвете, если Спаркса не... не... — и она снова опустила глаза.

— А ты честным путем выиграла эту маску? — прямо спросила ее ПалаТион, явно рассчитывая на такой же прямой ответ.

Мун покраснела, теребя ленты на маске. Честно ли?

— Я должна была выиграть ее.

ПалаТион нахмурилась.

— Ты хочешь сказать, что по-настоящему веришь в предопределенность своей судьбы... сивилла?

— Да. Судьба моя была предопределена. Я непременно должна была победить — если смогу. И я смогла. И причина для этого куда важнее судьбы каждого из нас в отдельности, комиссар. Мне кажется, вы понимаете, что я имею в виду... Вы все еще хотите остановить меня? — Она открыто бросала ей вызов; на лице ПалаТион была написана странная, совершенно несвойственная ей нерешительность. Она обхватила себя руками — словно в легком балахоне с широкими рукавами ей было холодно.

— Это зависит от того, что ты ответишь на мой следующий вопрос... Я хочу задать тебе только один вопрос, сивилла.

Изумленная Мун только кивнула.

— Спрашивай, и я отвечу... — Ввод информации...

— Скажи мне правду, сивилла, всю правду о мерах!

Изумление так и не покинуло Мун, когда она начала проваливаться в черную пустоту, когда память компьютера как бы заменила ее собственный разум... Она готова была рассказать этой инопланетянке всю правду...

Но за пределами этой правды таилась еще одна, более глубокая, и пока Мун плыла в безбрежном море тьмы, видения сменяли друг друга и чей-то голос рассказывал — ей одной... Она видела меров, но не такими привычно игривыми и невинными, точно дети и любимцы Моря, — но такими, какими они были созданы изначально: уступчивыми и мягкими разумными существами, несущими в себе зародыш бессмертия. То был первый шаг к бессмертию для всего человечества... Более того, бессмертие было дано мерам для вполне определенной цели, как и разум. И цель эту знала лишь она одна: машина, управлявшая всей сетью предсказателей, тайное хранилище знаний человечества, спрятанное здесь, на Тиамат, под раковиной Карбункула, на дне морском. Мун видела, как мирно парят в этом подводном мире хранители памяти человечества — меры. Ученые Старой Империи, в чьи планы это входило, надеялись, что создание системы предсказателей поможет им ускорить работу по созданию бессмертной человеческой расы; или, по крайней мере, приостановит тот процесс распада, что уничтожал Империю изнутри.

Но разложение ее началось гораздо раньше, с появлением первых мелких королевств, высвободившихся из-под ее власти; их недальновидные борцы за свободу жаждали пусть даже и не совсем настоящего, но все же бессмертия — только для себя и немедленно, раз бессмертие для всей человеческой расы было пока недостижимо. Миры, подчиненные Старой Империи, начали безжалостное истребление меров, что постепенно разрушило способность последних исполнять возложенные на них функции; повреждена была и сеть предсказателей, не успев оформиться окончательно. Империя пала под весом собственной тяжести... однако страшная тайна «живой воды» так и осталась нераскрытой до конца; попытки раскрыть ее возобновились с установлением власти Гегемонии, и резня меров началась с новой силой. К этому времени меры уже полностью утратили понимание смысла собственного существования на Тиамат и заметно регрессировали, снова став довольно примитивными существами, безмятежно живущими в полнейшем симбиозе с морем. Эмигранты-гуманоиды, ставшие колонистами на Тиамат и стремившиеся обрести здесь новый дом, не больше самих меров знали о том, что хранится на дне моря; однако в их среде сохранилось некое первобытное уважение к Матери Моря, которой они постоянно платили дань, называя меров, ее бессмертных детей, священными.

Сеть предсказателей продолжала функционировать, внедряя свои знания в изуродованные историческими катаклизмами культуры, поднимая их из руин рухнувшей Старой Империи. Однако ответы отдельных предсказателей со временем становились все более неясными и страдали известными преувеличениями из-за утраты потенциала всей сети в целом. И Мун понимала теперь, что утрачен и еще один, значительно более важный аспект могущества предсказателей. Те, казалось бы, неумелые манипуляции, с помощью которых машина старалась заставить ее, сивиллу, выполнить свою волю, отнюдь не случайны и никогда не планировались как редкий феномен. Предсказатели созданы были не просто как рупор чьей-то вторичной мудрости, но как подлинные проводники и зачинщики различных социальных перемен, способные вернуть стабильность и гуманность тем культурам, внутри которых были рождены. И эта их исключительно важная функция была почти полностью утрачена вместе с той изначально четкой информацией, которую они получали прежде от основного компьютера.