Снежная Королева (СИ)

— Я люблю тебя, Глеб, — прошептала она.

— А я тебя — больше, — ответил мужчина, в ее приоткрытые губы.

Ревность…

Ярость…

Боль…

Я широко распахнула глаза, захлебываясь своими эмоциями. Они разом вспыхнули в душе, обжигая холодом, оставляя на сердце рану.

Я видела его… видела, как других, только сейчас это была не его смерть, а, наверное, моя. Мне казалось, что я медленно сгораю в агонии, ведь я видела его будущее. Не со мной.

Я лежала, вглядываясь в темноту ночи, понимая, что ничего не изменилось. И не изменится. За окном чернело небо, но звезды светили тускло, предвещая скорый рассвет. И новый день принес мне не только счастье единения с любимым, но и горечь от будущей потери. И я сейчас просто краду кусочек чужого счастья, ведь рано или поздно это произойдет. Я с самого начала знала, что мы не будем вместе, но мечтала удержать его рядом с собой подольше. Но у него есть иное будущее, где он будет счастлив, у него будут дети от любимой женщины. И это не я! И это осознание далось мне тяжело.

Нельзя мне удерживать его, надо отпустить, пока не полюбила сильнее, пока не так больно, чтобы потом не унижать ни себя, ни его глупыми надеждами и истериками. Ведь там, в будущем, он будет очень счастлив.

Я осторожно выбралась из-под тяжелой руки, что прижимала меня к себе — не хочется, но надо. Встала, натягивая на голое тело чью-то рубашку. Оказалась Глеба, она пахла его одеколоном, немного его потом и кожей. Эти запахи будоражили обоняние, будили в теле чувственность и раздували огонек страсти.

Надо прекращать, лучше уйти сейчас, пока он спит, чтобы собраться с силами для дальнейших объяснений. Я знала, что их не избежать, но банально хотела отсрочки. Силой подавила подступающие рыдания и оперлась руками о край подоконника, глядя, как ночь сменяется предрассветными сумерками, и встречая рассвет. Смотрела, как небо медленно алеет на востоке, обещая теплый и ясный день. Новый день, который обещал радость, если бы…

— Ты почему не спишь, — плечи накрыли теплые ладони, а затем он заключил меня в крепкие объятия, прижимая спиной к своей груди.

— Мне нужно уйти, — прошептала я, но при этом не смогла сделать и шага от него. Не вырваться мне из этого сладкого плена, из его теплых объятий. Его руки, нарочно вторя моим мыслям, крест-накрест легли поверх моей груди, показывая, что он не отпустит меня без объяснения причин. Что ж, я упустила свой шанс на отсрочку.

— Жалеешь? — голос Глеба звучал глухо, с едва сдерживаемыми нотками раздражения.

— Что? — удивилась я, слегка дернувшись, но он держал крепко, будто боялся, что я сбегу, — конечно, нет! Глеб…

— Тогда, почему? — перебил он меня. Я хотела повернуться к нему лицом, но он снова сжал меня в объятиях, и я поняла, что он не хотел, чтобы я видела его… что? Жалость? Слабость? Холодность? И что сказать ему? Как объяснить, что со мной нет будущего, а есть с другой женщиной? Но, как же сложно спокойно объяснить ему и отпустить…

— Глеб, ты не понимаешь…

— Так объясни! — потребовал он, прижимаясь подбородком к моей макушке. Заблокировал со всех сторон. Взял в плен, так сказать.

— Скажи, — я запнулась, не решаясь спрашивать дальше. Я не знала, что у него в голове. Это я нафантазировала себе наше будущее, а он-то ни слова о нем не говорил. — Скажи, что будет дальше? Сколько ты готов… — я не смогла договорить, горло перехватил спазм, и я почувствовала, что еще немного и распл а чусь.

— Дальше? — в его голосе послышалось удивление, а он резко развернул меня к себе лицом, — дальше мы дождемся приезда твоего отца, и я поговорю с ним. Он, как я понял, у тебя старой закалки, поэтому я попрошу у него разрешения встречаться с тобой официально, вернее, объявить ему, что ты моя невеста. А потом…

— Но, Глеб, тебе-то я не невеста, — мягко перебила я его, опуская голову, чтобы скрыть слезы.

— Не невеста, — глухо повторил Глеб. — Прости, я, наверное, поторопился, верно? Я решил, что ты окончишь университет, мы поженимся, и будем жить долго и счастливо. Даш, ты почему плачешь? Я обидел тебя тем, что не спросил и все распланировал? Или ты думала, что я развлекусь с тобой пару ночей и уеду? Даша, солнышко, скажи, — теперь в голосе Глеба звенела тревога, а я никак не могла выдавить из себя ни слова, лишь слезы тихо скатывались по щекам, капая на его рубашку. — Глупенькая, ты же уже моя, моя невеста, Даша…

Он целовал меня ласково, нежно, будто пытался стереть неприятный осадок от нашего разговора. А я стояла, не в силах пошевелиться, понимая, что сейчас должна собственными руками разрушить свое счастье. Отдать того, которого люблю больше собственной жизни, другой. Отказаться от будущего, которого у нас нет. Но и мучить себя и его, дать жизнь новой Видящей и продолжать эти пытки с проклятиями, я не могла.

Отстранилась от Глеба, равнодушно уставившись в пол. Если должна объяснить, так и нечего тянуть. Обрубать нужно сразу, а не ковырять эту рану раз за разом.