Снежная магия

Я боялся, что бабушка отнесется к этому с неодобрением, но должен признать: мне стало легче, когда я поделился своими ощущениями. Однако больше всего я хотел рассказать об этом сестре. Не знаю даже, почему я этого не сделал. «Я ее удивлю, – говорил я себе. – Когда буду по-настоящему готов, я и ее научу». Но на самом деле это было не так. Я наслаждался тем, что у меня есть тайна.

– А почему Айла не такая, как я? Мы же в один день родились.

– Не надо недооценивать твою сестру, – сказала бабушка. – Ее маа сильна. Хотя и не такая, как твоя… У тебя в глазах свет Канисты. Я уже это видела… – Она осторожно выглянула из-под нависшего над нами плюща. – И другие тоже могут увидеть.

– Ну и что с того? Разве это опасно? Я просто становлюсь невидимым. Я заставляю краски танцевать в небе. Иногда мне кажется, что я слышу обрывки мыслей – мыслей Айлы, не моих.

Бабушка словно окаменела.

– Ты чувствуешь ее мысли? И говоришь, что это не опасно?

– Но я ведь не сделаю ничего дурного. Я не подслушиваю ее мысли, если ты об этом. – Я сел и обиженно выпрямился. – Я никогда такого не сделаю!

Бабушка молча смотрела на меня. Долго. Я выдержал этот взгляд. Потом наконец ее уши обмякли, разъехались в стороны. Она вытянула переднюю лапу – рыжую, серую и золотую, точно такую же, как моя собственная пестрая шкура.

– Да, ты не сделаешь такого. У тебя доброе сердце, Пайри. Но ты просто не понимаешь, каково может быть в других местах… ты думаешь, все такие же, как ты.

– О чем ты, бабушка?

– Ты не можешь знать, как другие отзовутся на твой дар. Что они могут подумать. Что они могут сделать. Тебе нужно научиться осторожности. Я не хочу больше видеть никакого лисьего искусства, никаких странных красок. – Ее голос стал резким. – Ты меня понимаешь, Пайри?

Ох, я понял. Понял, что бабушка отрицает мой дар. Она не хочет, чтобы я веселился.

– Ты не можешь мне запретить, – проскулил я. – Я должен это делать! Это часть меня самого. Как я могу быть другим?

– Я и не прошу тебя быть другим. Просто… будь осторожен. Ты хоть осознаешь, что над тобой повисает свет, когда ты играешь с лисьими искусствами? Странное янтарное свечение… И кто-нибудь может его увидеть, издали, даже из Серых земель. Ты ведь не знаешь, кто наблюдает за нами.

Ну как она могла запрещать мне…

– Я же просто детеныш! Никому нет дела до моих игр.

– Да, конечно, ты молод. Слишком молод для того, чтобы понять всю жестокость этого мира. А в нем есть те, кто посмотрит на твою маа с завистью. Ты должен прекратить свои игры, Пайри. Никакого лисьего искусства!

Я не на шутку рассердился. Пустил маа через свои мысли, путаницу янтарного и алого… Краски начали просачиваться сквозь плющ, освещая зеленые листья.

– Ты просто не понимаешь, что это значит – быть не таким, как все! Знать, что имеешь такую силу, и слышать запрет использовать ее?! Нет, ты ничего не понимаешь!

Глаза бабушки расширились:

– Ох, да разве я не понимаю, малыш?..

Странный свет загорелся в ее взгляде. Искры пробежали по пестрой шкуре бабушки, закружились вокруг моих янтарных мыслей. И ее голос зазвучал вокруг меня:

– Я была такой же, как ты, малыш. Была другой. Но я научилась скрывать это, чтобы защитить своих родных. Лисье искусство опасно – так мне говорила моя бабушка. Будь осторожен, Пайри. Я ведь даже не знаю, чем ты обладаешь. А ты не понимаешь, что из этого может выйти.

Я разинул пасть и попятился, упершись задом в путаницу плюща. Краски погасли. И свет в глазах бабушки потух. Она придвинулась ко мне и ткнула носом в шею. Я прижался к ней, расслабившись в тепле ее меха.

– Ты сама такая же… – пробормотал я.

– Да… – зашептала бабушка. – Я это скрывала долгое время. Я это делала, чтобы уберечь всех вас. Только вы важны для меня. Ты и Айла, твои папа и мама.

Она принялась нежно вылизывать мои уши.

А я вдруг почувствовал себя совершенно измученным. Мне хотелось только одного: заснуть рядом с сестрой. Бабушка повела меня назад к норе.

– Никто не должен знать о твоем даре, – настойчиво повторила она. – Даже мама с папой. И Айла тоже. Это будет только наша с тобой тайна.

Я сидела между Лопом и Фарракло в углублении под корнями осины. Отсюда мне была видна темная тундра.

Я опустила нос и задумалась. Сейчас я чувствовала себя ближе к брату – ближе, чем с тех пор, как он исчез, – и при этом меньше его понимала. Все это время он скрывал от меня свой дар, доверившись только бабушке… А я осталась в стороне. Я-то думала о нем как о моем двойнике, моей тени… Хорошо ли я на самом деле знала Пайри?

Прищурившись, я могла различить дымок, поднимавшийся над горящими лужами. Что говорил Лоп? Неугасимый огонь под землей? Для меня подобное разъяснение не имело смысла, тем более здесь, в леденящем холоде.

Я в разочаровании забарабанила лапами.

Слишком много вещей, не имеющих смысла.

Что я вообще здесь делала? Искала какой-то клад, закопанный безумным королем волков. Как я могу ему довериться, уверена ли я, что он может отвести меня к Пайри? Тот, кто некогда был величайшим среди волков, теперь бормотал что-то о жуках и воронах, о ястребах, которые не водятся в Снежных землях…