Снежная роза

Я уже собираюсь выйти, когда что-то привлекает мой взгляд. По обе стороны облицованного серым мрамором камина с мутным зеркалом наверху располагаются сводчатые альковы со встроенными полками. В ближайшем к окну алькове на одной из верхних полок стоит какой-то небольшой предмет. Из любопытства я обхожу огромный стол, пока не оказываюсь прямо перед альковом. Теперь я его вижу, хотя он стоит слишком высоко, чтобы дотянуться, и задвинут в глубину так, что его почти не видно. Это мраморный бюстик, около двенадцати сантиметров высотой, очень красивой маленькой девочки, ее голова слегка повернута в сторону, глаза закрыты, волосы сзади собраны в пучок. Губы сложены в милую полуулыбку, а на плече сидит птичка с раскрытыми крыльями и смотрит на ее лицо. Глядя на бюстик, я почти слышу веселое птичье пение и вздох восхищения девочки, слушающей его. Но… эти закрытые глаза, белые щеки и неподвижность внезапно меня отпугивают, и я поворачиваюсь и выбегаю из комнаты, закрывая за собой дверь. У меня колотится сердце, а дыхание становится поверхностным и отрывистым.

«Не будь глупой», – решительно говорю я себе, стоя в коридоре. Я ни в коем случае не должна позволять себе пугаться. Последнее, чего мне хочется, это начать бояться этого места, где нас только двое.

Это всего лишь дом. Пустой дом. Все иное, что ты привносишь сюда, является только плодом твоего воображения.

Глубоко дыша, чтобы успокоиться, я сверяюсь с планом и направляюсь в сторону кухни.

Кухня, как и остальные помещения дома, заросла пылью и грязью. Очевидно, ее никогда не модернизировали, разве что установили старую газовую плиту с открытым грилем, расположенным на высоте глаз. Она стоит на выступе в кладке для дымохода, на том месте, откуда, по-видимому, убрали печь гораздо большей величины, и выглядит поэтому слишком маленькой. Рядом с ней всунут маленький холодильник, шнур от которого тянется к ближайшей розетке на рабочем столе. Пол покрыт узорчатым винилом, вероятно, чтобы скрыть оригинальный каменный пол, но настоящая прелесть – в открытых деревянных полках, идущих по стенам помещения в форме буквы Г, и высоких окнах в дальней стене, за которыми видна масса зеленой растительности. Полки старомодные, и нет сомнения, что когда-то на них стояли кастрюли, сковороды, миски и прочая кухонная утварь. На дальней стене полки покрыты толстым деревом со множеством царапин, на другой стене – мрамором. Верхние почти пустые, не считая небольшой стопки разнородной фарфоровой посуды – тарелки, миски, чашки и блюдца с разными цветочными узорами. Огромная выщербленная раковина с двумя чашами увенчана старинным нагревателем с ржавым краном для горячей воды.

Хм. Нельзя сказать, что тут много добра. Что ж, посмотрим, что есть.

Обследуя кухню, я нахожу больше, чем ожидала: выдвижной ящик с разнобойным старым кухонным инструментом – разделочный нож и вилки с рукоятками из оленьего рога, покрытая пятнами пластмассовая лопатка. Затем я замечаю проем, который ведет в большую кладовую. Там обнаруживаются сокровища: старая жестянка с тремя чайными пакетиками, лежащими на дне в темно-коричневой пыли; банка растворимого кофе; коробка древнего, твердого как камень кускового сахара; жестянка какао, которое выглядит так, словно его срок годности истек никак не меньше десяти лет назад… Здесь есть стеклянная банка с чем-то похожим на поваренную соль – я не чувствую желания это пробовать, – горчица в порошке и пустые жестянки. Кроме того, есть старомодный чайник из тех, что свистят, когда вода закипает.

Значит, я могу выпить чашку кофе. Да, черного, но по крайней мере у меня пока нет нужды выходить из дому. Может ли растворимый кофе испортиться?

Я вношу чайник в кухню и наливаю воды из крана над раковиной. Холодная вода бьет сильной струей, газ зажигается без проблем, так что системы обеспечения работают. Я насыпаю старый кофе в чашку с цветочным узором и жду, пока чайник засвистит.