Снежник

— Пенни, ну что же такое ты говоришь, — повелительно произносит. — Это кузина Таррума, та самая Лилиана. Недоверием своим ты обижаешь ее. Вот скажи, — Асия спрашивает, — давно ли вы в последний раз виделись?

Девушка хмурится.

— Мне было лет десять… — с сомнением она говорит. — Но, — замечает. — Слишком уж она изменилась. Да и Лилиана разговаривать не могла…

Асия злится и гневно Пенни ругает:

— То было давно. Твоя Лили выросла. Да долго она не могла говорить, но потом языку разумела. Повзрослела и прошел ее страшный недуг… Ты не знала? — с горчащим ядом укоряет ее.

Бидриж уверенно стоит на своем, защищая меня перед Пенни. Хотя о странной болезни кузины Ларре, узнала впервые. Впрочем, Таррум мне говорил, что об этом никто не ведал — позор в его семье скрывали. Только мне с девушкой, с Лили лично знакомой, увидеться повезло…

Цепким, что стервятница взглядом, одна леди оглядывает меня. В ее крученой прическе серебрятся седые нити, а кожа вся в следах прожитых лет.

Асия, едва не шипя, шепчет мне:

— Книксен! — подсказывает она.

Я стою, замерев, не сгибая колени. Глядя женщине с хищным и глубоким взглядом, пронзительно также в глаза. Она, поджимая тонкие, бледные губы, с усмешкой презрительной мне говорит:

— Даром, что порицают провинциальное скудное воспитание, — брезгливо осматривает меня. — Впрочем, ваша репутация и без того не столь хороша.

Благодаря тонкому слуху, улавливаю чей-то шепот, тихо, змеею скользящий:

— Неизвестно где была кузина Таррума все это время…

— Теперь уж она, верно, обесчестена.

Нахожу говорящих своим холодным взглядом. Те замолкают в тот же миг и понуро опускают головы. А по позвоночнику каждой катится ледяной пот …

Я поворачиваюсь к знатной даме. Она пренебрежительно сидит, держа голову горделиво и высоко.

Я даану. Я не позволю столь низко и грубо обращаться с собой.

Асия же стоит рядом неживая. В испарине ее тонкие руки. Она шепчет мне на ухо:

— Перед сиятельной извинись.

Женщина гадко ухмыляется:

— Ваши подсказки, нари Бидриж, — гадко чеканит слова она, — ни к чему. Тут уж видно, что даже помощь учителей не помогла. Впрочем, — глаза леди победно блестят, — род Таррумов ведь молодой… Не столь давно к знати они примкнули, — с осуждением молвит она. — Благородные! Что намешано в их грязной крови? Откуда восходят Таррумы, не напомните?

Асия говорит едва слышно:

— Из Виллендского княжества, сиятельная.

Та в пышном платье сидит, не шелохнувшись, не двигаясь. А ее спина пряма, словно сосны ровной ствол.

— Верно, — сухо она подтверждает, хотя чую я — итак сама помнила. — Бастарды! — осуждающе морщится. — Хотя удивляться тут нечему: Лиес — оплот для похоти и разврата.

А я будто вся побираюсь. Кобринцы не любят Лиес за то, что ведьм и сильных колдунов там чтят. Боятся их, нелепым предрассудкам веря.

Нари Бидриж тактично поправляет даму:

— Виллендское княжество сейчас не входит в состав Лиеса, сиятельная.

Леди поднимает на Асию глаза и глядит прожигающе. Злится, что жена Лени на ошибку ее указала. А та лишь затравленно в сторону смотрит.

— Это пока, — властно произносит она. — Некоторые вещи никогда не меняются.

И одна женщина, что находится поодаль, ее слова подтверждает:

— Вы совершенно правы, леди.

Подобострастно, приторно…

Асия уводит меня. Ее руки нервно, будто замерзши, дрожат. Вдали от остальных мы садимся, но ощущаем ото всюду взгляды, смотрящие на нас выжидательно, хищно. Затем нари мне говорит:

— Вышивка или книги? — спрашивает, со страхом озираясь назад.

Вспоминаю слова Ларре. Отвечаю ей:

— Книги.

Она подает мне женский роман. Бездумно листаю страницы, затем остаюсь на одной. Гляжу на нее. Скучно мне и досадно тоскливо…

Нари Бидриж тихо мне говорит:

— Будьте поаккуратнее с леди Сетлендской, — советует. — Это иные женщины пред супругом робеют, но не она. Сиятельная опасна и, будто черная гадюка, страшна и ядовита. А ее муж выполнит все, что она пожелает.

Ответа от меня жена Лени не ждет. Осторожно у меня забирает книгу, вынимая из рук. Затем, перевернув наоборот, возвращает назад. И тогда сочувствие в ее нежном голосе мне чудится:

— На западе многие чтению не обучены, — говорит она горько. — Я знаю… У меня вся семья там.

И впервые мне не мерещится в этой женщине фальшь.

* * *

— На юго-востоке опять неспокойно, — рассказывает сиятельный лорд Лаорий Валлийский. — Участились случаи жестоких и варварских нападений на торговые обозы. Бергцы, разумеется, утверждают, что они ни при чем.

Елар Сетлендский, хозяин усадьбы, гневно бросает:

— Они всегда ни при чем! А потом острым кенаром по спине империи бьют.

Эйрих Донвель задумчиво змеиные свои глаза щурит:

— Думаете, снова биться нам с ними придется? — у Валлийского спрашивает.

— Кто знает… — неуверенно отвечает Лаорий.

Лени Бидриж говорит тогда Ларре:

— Слышал? — уточняет у друга. — Может, вскоре придется тебе оставить свою кузину.

Таррум его звонко хлопает по плечу:

— Не за меня волнуйся, а за себя. Думаешь, сможешь надолго покинуть жену?

И вопрос его остается без ответа повисать в душном, пахнущем горечью табака воздухе…

* * *