Снежные псы

Лара огляделась еще раз. Оглядывание ее мне совсем не понравилось, я вдруг понял, что Лара что-то ждет. Не исключено, что вокруг тут еще целая банда прячется. Она явно нервничала — когда девчонка нервничает, она часто ворошит патлы.

— Присоединяйся, Лара! — повторил Перец и стрельнул глазами. Тоже заметил, что Лара волнуется. — Присоединяйся. Горына все равно теперь не вернуть…

— Все равно… Все равно ты должен мне его отдать, я что-нибудь…

— Он тебя сожрет, — сказал Перец. — У него теперь другой хозяин.

— Какой хозяин?

— Я, — ответил Перец.

— Ты не можешь быть его хозяином. — Лара перестала беспокоить волосы.

И я понял: сейчас что-то случится.

— Мама… — прошептал у меня за спиной Тытырин.

Ах, кошачий сын…

Я прыгнул вперед. Я не стал думать — прыгнул. В полете вывернулся из тулупа, а когда упал в снег, в руках у меня уже были револьверы. Перекатился, повернулся к Тытырину.

Медведь начал подниматься. У этих белых мишек такая мерзкая манера охоты — встают на задние лапы, а потом падают и передними со всей дури пробивают лед, выдирают из воды зазевавшуюся нерпу. Я это к тому, что на задних лапах они стоят здорово, не хуже бурых.

Тытырин впал в деревянное состояние от страха, скрючился, даже не шевелился. Вот уж зря. Такие штуки могут прокатить с бурым. Прикинешься мертвым — и бурый, если сыт, не станет нападать. А белый нападет в любом случае. Они все безбашенные, просто звери. Звери и есть.

— Браво, Лара! — крикнул Перец. — Ты как всегда на высоте! Вызвала зверюшек!

Берта и Дырокол…

В защитника природы играть уже не приходилось, я стрелял боевыми.

Обычной пулей его не взять, обычная отскочит, даже если спилить ее под полную тупизну. Но против урана не выстоит ни один череп.

Медведь за спиной Тытырина поднялся на задние лапы и замер. У него была чрезвычайно удивленная морда. А прямо по центру удивленной морды располагалась маленькая красная дырочка. Потом из нее выплеснулась синеватая кровь, и медведь упал. Первый медведь, которого я убил. Но все когда-то случается в первый раз.

А это давно должно было случиться, они мне надоели.

— Вставай! — велел я Тытырину.

Тытырин продолжал валяться.

— Вставай. Будешь держаться у меня за спиной.

Тытырин поднялся.

— Зачем за спиной? — пискляво спросил он.

— Сейчас увидишь. Сейчас.

И ждать пришлось недолго.

Со всех сторон — из-за ангара, из-за кособоких собачьих клеток, со стороны реки, отовсюду полезли медведи. Разумеется, белые.

— Что это? — прошелестел Тытырин. — Откуда?

Я не ожидал, честно говоря. Оказывается, Лара с животными может договариваться… А почему она тогда с кобольдами такую штуку не провернула? Наверное, потому, что кобольды не живые…

Неужто она и горынов может кликнуть? И на нас натравить?

Впрочем, размышлять особо мне было некогда, медведи приближались. Как призраки. Штук десять, наверное. Нет, больше, чем десять.

— Медведи! — завопил очнувшийся Тытырин. — Медведи!

— Зачем ты так? — спросил Перец у Лары. — Зачем зверюшек кликнула?

Патроны у меня есть — на штурм Деспотата много брал, можно не экономить.

Я поднял Дырокол стволом в небо, разрядил. Бах, бах, бах, шесть раз. Медведи не испугались. Даже наоборот, выстрелы их точно разбудили. Звери рванули к нам, взрывая снег, выдыхая клубы пара, выбрасывая вперед тяжелые лапы. Зрелище впечатывающееся. Сфоткать бы… Серьезный кадр, назвал бы просто — «Смерть». Но на съемку понадобится секунд тридцать, не меньше. И хорошо бы широкоугольным взять… Но широкоугольного объектива у меня нет. Как и тридцати секунд. Цейтнот.

— Не стоит, Лар! — крикнул Перец. — Не надо!

Я перезаряжался. Выкидывал к черту из Берты пластик, ставил уран. С этими не договориться, их пластик не остановит, у них же по рожам видно…

— Брось, Лар! — крикнул Перец. — Оставь свои шутки, не усугубляй!

Рядом медведь кинулся, и Перец выстрелил. Дротик вошел в медвежье плечо, зверь упал. Перец сунул ногу в скобу арбалета, натянул тетиву, зарядил новый дротик, выстрелил. Второй медведь споткнулся и не встал.

Медведи приближались по периметру, неслись на нас, сверкали зубьями. У меня не было ни боевого настроения, ни вообще какого-либо настроения, но что делать? Быть растерзанным вонючим хищником мне совсем не хотелось, между собой и хищником я выбираю себя.

Я выстрелил. С двух рук. С левой попал в левого медведя, с правой попал в правого. Все как положено.

Мишки останавливались не сразу. Сначала кровяной, из мелких брызг, взрыв над головой, затем мордой в снег. Неплохо. С живописной точки зрения.

Тытырин азартно вскрикнул, я выстрелил еще. Одного завалил сразу, другой в последний момент кривульнул в сторону, и обедненный уран пробил ему лапу. Это его не остановило, я выстрелил еще. Опять неудачно.

— Теряешь форму! — весело крикнул Перец.

Сам он прицелился, хотя чего тут целиться — медведь был уже в нескольких метрах. Арбалет щелкнул, медведь свалился. Чисто.

А мой мишка никак не мог успокоиться, все вертелся и пытался до меня добраться. От него по снегу расплескивались алые кляксы, он ревел и разбрасывал в стороны снег. Я выстрелил по нему сразу из двух пистолетов. Зверь замер.