Снежные псы

Красный, с узким вертикальным зрачком глаз, смотрел прямо на меня.

А потом за спиной у меня сказали: «Ну что, пробрался?»

И я уронил фонарик.

— Ты такой проницательный! Прямо до позеленения. Посмотри, я там со спины не позеленел?

— Главное — не покраснеть, — улыбнулся Перец. — И вообще, давай-ка отойдем, он не любит шума и света.

— Кто? — тупо спросил я.

— Тьма. Я его так назвал.

Перец вытащил нож, провел лезвием по тыльной стороне ладони. Показалась кровь. Перец опустил руку, дождался, пока на конце пальца не скопится заметная капля, занес руку над ящиком, уронил кровь в круглое отверстие.

Ящик дрогнул. Затем из него послышалось шипение, и в дырочку выскочил черный раздвоенный язык.

Я шагнул назад.

— Это будет воистину бич божий! — Перец умиленно смотрел на ящик. — Больше, чем бич божий, — это будет сама смерть сошедшая. Он споет свою песню, и наступит тишина…

Я смотрел на Перца. Это он все всерьез. Надо лечить. А еще лучше изолировать. Интересно, он всегда был психом или стал таким под влиянием внешней среды?

— Огонь заполнит небо и падет на землю, и не будет никого больше. И вода станет кровью, и захлебнутся они кровью! С ума сойдут от крови! А потом нервы у них не выдержат и будет первый пуск! И будет ответный удар! И воды станут горьки! И чертов мир сломает хребет! Развалится, взорвется, сгорит! Ивашка будет бежать, а я буду травить его, как бешеную крысу!

Не, лучше не лечить, лучше изолировать. Первый удар, звезда полынь… Апокалипсис, краткое содержание. Если я не ошибался, дальше по плану должно следовать затмение звезд и разверзание земли. Но то ли Перец был не очень хорошо знаком с первоисточником, то ли уже подустал, на звезде полыни он остановился.

— Я заставлю его сожрать собственный хвост, — устало сказал Перец. — За все, что он со мной сделал.

Я подумал, что сейчас Перец в соответствии с канонами жанра скажет: Ван Холл превратил его в чудовище, а раньше он был добрый и пушистый…

Но Перец ничего такого не сказал.

— С Ван Холлом, конечно, следует разобраться, — согласился я. — Но стоит ли заодно уничтожать мир?

— Плевать на мир, — ответил Перец тихо. — Мир плевал на меня, мне плевать на мир. Куда смотрел мир, когда меня бросали в лабиринт с анакондами?

— Ван Холл — это еще не весь мир.

Я успокоился. Я стал спокойнее из-за мороза. И вообще — стал спокойнее я. Спокойнее.

А старина Перец вот нет. Не давали ему спать те анаконды.

— Ты чего так мир-то защищаешь? — Перец злобно уставился на меня. — Где был твой мир, когда тебе в кровь золотых рыбок запускали? Я буду пинать этот поганый мир в задницу! Я за загривок его — и в помои! Да, в помои! Как они меня!

Трудно спорить. В чем-то я был с ним даже согласен, иногда мир на самом деле нужно наказать за его равнодушие. Потому что равнодушие и сон приводят к страшным вещам.

Но я тем не менее предложил:

— Все-таки, может, по-другому как-то? С Ван Холлом-то?

— По-другому нельзя, — покачал головой Перец. — По-другому его не взять.

— Можно взять, — возразил я.

— Нельзя, — повторил Перец твердо. — Я пробовал. Он не ночует два раза в одном месте! Он окружил себя охраной! Он почти уже восстановил вашу дурацкую установку! Пока он запускает сюда листовки и пистолетики, а скоро сбросит очередного киллера.

— И что?

— А что, если он бросит сюда бомбу? Не листовки с ценой за мою голову, а бомбу? Ты понимаешь, что тогда придет конец всему?

Перец вытянул меч. Сделал несколько движений перед моим носом, несколько выпадов.

— Я хочу, чтобы меня оставили в покое, раз и навсегда. Понимаешь?

— Понимаю, — кивнул я. — Покой, тишина, беруши. Ладно, хорошо. Чем ты хочешь своего Тьму накормить?

Перец вопрос не услышал. Как заклинило его.

— Ваша установка — еще куда ни шло… Но что на других базах — толком неизвестно, а там могут быть страшные вещи. Если с проектом «Двина» еще как-то ясно…

— Что ясно? — спросил я. — Может, все-таки скажешь?

Перец поглядел на меня оценивающе, усмехнулся.

— Теперь скажу. Теперь чего уж… Проект «Двина» — это мы с тобой. Вернее, ты. Ты и Сирень.

Перец поглядел, произвели ли его слова на меня впечатление. Я слушал. Равнодушно. По возможности.

— Если научно — репликация и трансформация биологических объектов, — рассказывал Перец. — Например, берут геккона, то есть маленькую-маленькую ящерку, и в хвостик вставляют жало от скорпиона. Или берут одного мальчика, а получается два мальчика, когда берут одну девочку, а получается две девочки…

Я слушал.

— Проект «Двина» занимался производством чудных тварей. Неоморфов. — Перец покачал головой. — Ван Холл такое любит. Склепал нашего нового друга Застенкера, а заодно произвел красивую девочку по имени Сирень и умного мальчика по имени… Нет, имя ему он не придумал. Почему-то.

Я ждал чего-то подобного. И не особенно расстроился, когда услышал. Почесал голову — там, где у меня шрам был, спросил:

— Почему «Двина»?

— Что?

— Почему «Двина»? — спросил я еще раз.

— Не знаю, — пожал плечами Перец. — А тебе какая разница?

— Интересно.

— Наверное, потому, что Полоцк находится на Двине.