Снежные псы

Не знаю, сколько бы мы еще смотрели на эту красоту, час, наверное, выручил трубадур. Я совсем забыл про него, а он крикнул:

– Беги! Беги, Лара!

Прямо кино индийское, честное слово. Перец от неожиданности подпрыгнул и выстрелил. Дротик чирканул по железу ангара и дзинькнул в звезды.

Тытырин тоже подпрыгнул, боднул башкой замерзшую собаку, та со скрипом завалилась на бок. Прозайка попытался ее удержать, схватил, в руках осталась белая шерсть. Смешно.

Лара обернулась, и тут уж скрываться стало бессмысленно, мы показались. Восстали из-за дохлой собаки.

– Беги, Лара! – снова крикнул музыкант-этнограф. – Беги!

После чего прыгнул, оттолкнул меня и, проваливаясь в снег, поскакал к Ларе. Вот и спасай после этого этнографов… Никогда их больше не буду выручать, надоели. Вообще больше никому не помогу, стану жить наоборот.

Я выхватил Берту.

– Не стрелять! – приказал Перец и тоже направился к ангару.

Он проваливался еще глубже, чем спасенный Миклухо-Маклай, чуть ли не по колено. Но шагал. Еще и с Ларой разговаривал. Кричал ей:

– Лара, я же тебя просил! Я же говорил, что не надо ничего затевать! Они, все они, должны быть наказаны, ты же сама понимаешь! Их надо всех остановить…

Лара отбросила монтировку.

– У него самострел! – крикнул ей этнограф. – Осторожнее!

Он добрался до ворот и встал рядом с Ларой.

– Пашка, ближе тебе лучше не подходить, – предупредила Лара. – Стой!

– Я хочу поговорить…

– Мы уже поговорили. Ты ничего не хочешь понять, ты думаешь только о себе, о своей войне… Не подходи, я тебя прошу.

До ангара оставалось метров сто, Перец остановился. Мы с Тытыриным смотрели на все это чуть сверху.

– А она красивая, – оценил Тытырин. – Мне нравится…

– Воспой ее в поэме, – посоветовал я.

– Да-да… – Тытырин даже подался вперед.

Я еще в прошлый раз заметил, что на некоторых Лара производит просто бронебойное впечатление. Как увидят – так все начинают писать стихи собственной кровью.

– Ты мне его сейчас отдашь, – сказала Лара. – Ты должен мне его отдать!

– Про Гераклита слыхала? – спросил Перец. – Про то, что в одну реку нельзя войти дважды? А ты хочешь. У тебя был дракон, ты его потеряла. Все.

– Ты мне его отдашь. Он не для тебя. Вернее, ты не для него. Ты хочешь сделать из него…

– Уже сделал, – перебил Перец. – Все уже сделал. Так что ты, старушка, опоздала. Ты всегда опаздываешь.

Говорят, любовь и ненависть похожи. И очень часто одно перетекает в другое. Об этом вся классика. И еще… Сначала он ей говорит, что слишком устал от жизни и слишком выжжен изнутри, а потом она со скалы сигает…

Но Лара явно не собиралась никуда прыгать.

– Ты всегда проигрываешь, – сказал Перец. – Знаешь почему? Потому что я прав. А дракона я уже инициировал.

– Ты врешь… Ты врешь! – крикнула уже Лара.

– Не вру. Смотри!

Перец положил арбалет на плечо и засучил рукав на правой руке. От локтя до запястья тянулся красный заметный шрам.

Лара отступила, уперлась в ангар.

– Вот так! – крикнул Перец. – Так что все, все уже! Все!

Лара схватилась за голову – в буквальном смысле, и стащила черный берет.

– Теперь им меня не остановить! Да, не остановить! Они утонут в крови!

Перец демонически рассмеялся. На мой вкус, чересчур демонически. Как-то неестественно получилось даже, театрально очень.

– Ты что, накормил его… – Лара терла рукой висок. – Ты накормил его…

– Ага! – хихикнул Перец. – Кровью!

– Дурак… Какой же дурак! – Лара была не в себе. – Ты же знаешь, к чему это может привести… Это же может… Это же большая война! Ты представляешь, что такое большая война сегодня?

– Большая война… – передразнил Перец. – Мне плевать на них и на их войну! Я не там, я здесь!

– Пашка! – Лара вдруг заорала. – Пашка! Он же может начать настоящую войну! Зачем…

– Поздно уже! – тоже заорал Перец. – Поздно!

Лара замолчала и огляделась. Затем поворошила волосы.

Перец тоже огляделся. И я. И Тытырин.

Вроде никого.

– Бросай все это, – посоветовал Перец. – Бросай. Оставайся с нами. И своего лингвиста… Этнографа… бери. Ты не представляешь, какие у нас сейчас возможности! Есть где развернуться. И здесь, и там. Мы мир завоюем вообще! А если хочешь себе горына, так у нас их как грязи, три штуки, выбирай любого, дарю! У нас на любой вкус, разноглазые! Присоединяйся!

Лара огляделась еще раз. Оглядывание ее мне совсем не понравилось, я вдруг понял, что Лара что-то ждет. Не исключено, что вокруг тут еще целая банда прячется. Она явно нервничала – когда девчонка нервничает, она часто ворошит патлы.

– Присоединяйся, Лара! – повторил Перец и стрельнул глазами. Тоже заметил, что Лара волнуется. – Присоединяйся. Горына все равно теперь не вернуть…

– Все равно… Все равно ты должен мне его отдать, я что-нибудь…

– Он тебя сожрет, – сказал Перец. – У него теперь другой хозяин.

– Какой хозяин?

– Я, – ответил Перец.

– Ты не можешь быть его хозяином. – Лара перестала беспокоить волосы.

И я понял: сейчас что-то случится.

– Мама… – прошептал у меня за спиной Тытырин.

Ах, кошачий сын…

Я прыгнул вперед. Я не стал думать – прыгнул. В полете вывернулся из тулупа, а когда упал в снег, в руках у меня уже были револьверы. Перекатился, повернулся к Тытырину.