Снежный блюз

Только после того как дверь закрылась и раздался щелчок замка, Фрина взяла с тарелки последний сандвич и отделила один слой от другого.

– Смажь этим ожоги, Саша, и послушай меня. Думаю, я нашла слабое место госпожи Эндрюс.

Саша послушно смазал ожоги сливочным маслом и стал слушать Фрину.

Через некоторое время он возразил:

– Это не поможет.

– Лучше уж это, – возразила Фрина. – Или ты предпочитаешь, чтобы из тебя приготовили блюдо «Саша табака»? Она точно пошлет по одному головорезу к каждому – к Сандерсону, к Дот и к Элизабет. Надеюсь, они смогут постоять за себя. А нам останется одна Лидия. Ты поможешь мне или нет?

– Я не в лучшей форме, – заметил Саша, приглаживая волосы, – но я постараюсь.

Фрина встала у двери и прислушалась.

– Ты отправишься в «Виндзор», Бык, и раздобудешь письмо, о котором говорила мисс Фишер.

Она остановилась в номере тридцать три. Не привлекай к себе внимания и не возвращайся, пока не получишь письмо, не то тебе достанется. Господин Биллингс, вам нужно проникнуть в больницу королевы Виктории, пригрозить этой ужасной женщине чем угодно – сами придумайте чем – и забрать образцы и результаты исследования, если они там есть. Потом, если хотите, можете ее убить. Когда вернетесь, в награду получите целых сорок грамм снега. Джеймс, ты займешься господином Сандерсоном. Письмо должно быть у него в сейфе. Будьте осторожны. А если придете ни с чем… – она хихикнула, – тогда вам точно не поздоровится. Помните, что стало с Томасом, когда он меня ослушался? Тот пистолет, которым я его пристрелила, до сих пор у меня. И я еще ни разу не промахивалась. Ну все, вперед, – заключила Лидия.

– Интересно, – шепнула Фрина на ухо Саше, – она действительно сапфистка или просто ненавидит плотские утехи? Как ты думаешь, свет моих очей?

– Не думаю, что близость доставляет ей удовольствие, – заметил Саша и уткнулся губами в шею Фрины. – Что это? Пахнет кремом для обуви.

– Да, мне нужно было выглядеть неумытой. Значит, не сапфистка?

– Я думаю, нет. Она общается с тобой не слишком… доверительно. Она больше похожа на ребенка, капризного и властного. Она не дотрагивается до тебя или меня, quant a…a,[53] – ей это неприятно. Ясно, что интимную близость она считает отвратительным занятием. Грязным. Мерзким. Возможно, потому что муж плохо обращался с ней… Ни одна женщина не рождается ледяной… как там это называется?

– Фригидной. Значит, все это для нее замена плотским удовольствиям?

– Нет, – шепнул Саша. – По-настоящему она любит только власть. Ты видела ее глаза, когда она грозилась нас убить? Они горели огнем, как глаза влюбленной женщины. Да, она любит власть.

– И ненавидит секс.

– И эта ненависть – единственное, что может нам помочь, hein?[54]

– Oui,[55] – согласилась Фрина.

Доктору Макмиллан пришлось немало повозиться с родами при ягодичном предлежании, и когда младенец был спасен, его мать твердо решила умереть. Только к девяти часам оба решили-таки остаться на этом свете, и доктор смогла наконец подняться к себе, чтобы принять ванну, выпить чашку крепкого кофе и соснуть часок перед началом нового рабочего дня.

Когда она встала с постели, оделась и принялась расчесывать перед зеркалом свои седеющие волосы, ее внимание привлек шум за окном. Какой-то проворный человечек с черным шелковым шарфом на шее карабкался по водосточной трубе.

Доктор привыкла к тому, что любое чисто женское заведение привлекает извращенцев всех мастей. Она припомнила свой рукопашный бой с пьяным извозчиком в Глазго и рассмеялась. Когда голова Коки Биллингса показалась в открытом окне, доктор изо всех сил ударила его больничным тазиком для умывания из добротного белого фарфора и опытным глазом проследила траекторию его падения. Она надеялась, что падение с высоты второго этажа не окажется для него смертельным, и спустилась вниз принять все необходимые меры для спасения его жизни, если понадобится.

– Только зря извела хороший таз, – посетовала доктор Макмиллан.

Всего лишь три-четыре раза сбившись с дороги, Бык нашел-таки «Виндзор» и кисло уставился на швейцара. Ему запретили войти с таким изяществом в выражениях, что он оскорбился и растерялся. Если не получится войти, как тогда обыскать тридцать третий номер и найти письмо, которое нужно хозяину? От мыслей у Быка всегда болела голова. Он решил выждать время и, не спуская глаз с отеля, пропустить стаканчик-другой в ближайшей пивной.

Джентльмен Джим, забравшись в библиотеку господина Сандерсона через окно, нашел сейф и принялся крутить кодовые замки. Его уши привыкли к такой работе, поэтому не пропустили первый слабый щелчок – начало нужной комбинации. За две цифры до триумфального финала Джима бесцеремонно схватили двое полицейских и надели на него наручники. Господин Сандерсон снабдил окно библиотеки сигнализацией, и на Рассел-стрит вовремя раздался звонок тревоги. Как и положено джентльмену, Джим удалился с достоинством.

С каждым часом Дот волновалась все больше. Новостей от Фрины не было, но кто-то справлялся о ней внизу.