Снежный гусь

Прошло немногим больше трех недель прежде, чем Фрит снова появилась на маяке. Был конец мая, и длинные золотые сумерки начинали уступать место серебру луны, уже сиявшей с восточной стороны неба.

Когда ноги сами понесли ее к маяку, она сказала себе, что должна посмотреть, действительно ли Принцесса осталась, ведь Раедер мог ошибаться. Но теперь, когда она снова шла по дамбе, походка ее выдавала сильное волнение и иногда сама она ловила себя на том, что безотчетно ускоряет шаг.

Раедер был на своей маленькой пристани. Вначале Фрит увидела желтый свет его фонаря, потом его самого. Его парусная лодка тихо качалась на приливной волне, а он был занят тем, что складывал в нее припасы — воду, продукты, бутылки бренди, снаряжение и запасной парус. Когда он обернулся на звук ее шагов, она увидела, что он бледен, но темные глаза, обычно такие добрые и спокойные, лихорадочно блестели, и дыхание было тяжелым.

Внезапная тревога охватила Фрит. Гусыня была забыта.

— Филипп, вы собрались куда-то?

Раедер прервал работу, чтобы приветствовать ее, и в его лице, в этом горящем взгляде было что-то, чего она никогда прежде не видела.

— Фрит! Я рад, что ты пришла. Да, я должен отлучиться. Ненадолго. Я вернусь.

Его всегда приветливый голос прозвучал резко, что-то от нее скрывая.

Фрит спросила:

— Куда Вы поплывете?

Теперь Раедера прорвало, и слова ринулись наружу.

Ему нужно плыть в Дюнкерк. За сотню миль отсюда, через Северное море. Часть британской армии оказалась отрезанной там на отмели и будет неизбежно уничтожена наступающими немцами. Порт горит, положение безнадежное. Он услыхал об этом в деревне в очередной поход за продуктами. Откликаясь на призыв правительства, все мужское население Челмбери пришло в движение: буксиры, моторные катера, рыбацкие шхуны отправляются через море — снимать людей с отмелей и переправлять на транспортные суда и эсминцы, которые не могут подойти к берегу из-за мелей. Надо спасти как можно больше людей из-под немецкого обстрела.

Фрит слушала и чувствовала, как сердце в ней умирает.

Он говорил, что переплывет через море в своей маленькой лодке. За один раз она могла захватить шесть человек, в лучшем случае — семь. Он мог проделать маршрут от берега до эсминцев много раз.

По юности и простоте, она не могла понять, что такое война, что происходило во Франции и что означало, что армия оказалась отрезанной, но вся кровь в ней говорила, что тут была опасность.

— Филипп! Вам обязательно плыть? Вы не вернетесь. Почему обязательно вы?

Лихорадочное волнение, владевшее душой Раедера, казалось, прошло, излившись с первым потоком слов, и теперь он мог говорить с Фрит на более понятном ей языке.

Он сказал:

— Люди загнаны на отмели, как птицы, Фрит, как раненые преследуемые птицы, которых нам с тобой случалось находить и приносить в заповедник. Над ними летают стальные ястребы, соколы и кречеты, и им некуда укрыться от этих страшных хищников. Они отрезаны от своих, загнаны бурей и измучены, как La Princesse Perdue, которую ты нашла и принесла ко мне с болот много лет назад, и мы вылечили ее. Им нужна помощь, моя милая, как нужна была нашим диким птицам, вот поэтому-то мне и надо плыть. Это то, что я могу сделать. Да, могу. Хоть раз побыть мужчиной и сделать то, что должен.

Фрит смотрела на Раедера в изумлении. Он так сильно изменился. Только сейчас она заметила, что он больше не был уродливым, нескладным и ущербным — но очень красивым.

Что-то вихрем поднималось в ее собственной душе и кричало, просясь наружу, но она не знала, как это сказать словами.

— Я поплыву с Вами, Филипп.

Раедер покачал головой.

— Ты будешь отнимать место в лодке у какого-нибудь солдата, который вынужден будет остаться, и так — каждый раз. Я должен плыть один.

Он надел сапоги, куртку и направился к лодке.

Потом, обернувшись, помахал рукой и крикнул:

— До свиданья! Посмотришь за птицами, пока меня не будет, Фрит?

Рука Фрит поднялась, чтобы махнуть в ответ, но застыла в воздухе.

— Храни Вас Бог, — произнесла она на свой саксонский манер. — Я посмотрю за птицами. Храни Вас Бог, Филипп.

Была уже ночь, освещенная осколком луны, звездами и северным сиянием. Фрит стояла на дамбе и смотрела на парус, скользящий по разлившимся водам эстуария. Вдруг в темноте, позади нее, раздался шум крыльев, и какая-то тень пронеслась мимо и взмыла в воздух. В ночном свете она смогла различить взмах белых, с черной каймой, крыльев и вытянутую вперед шею снежного гуся.

Набрав высоту, Принцесса облетела один раз вокруг маяка, потом устремилась вдоль извилистого залива туда, где кренился под усиливающимся ветром парус Раедера, и стала описывать над ним широкие медленные круги.

Белый парус и белая птица были еще долго видны на горизонте.

— Смотри за ним, смотри за ним, — прошептала Фрит.

Когда оба силуэта скрылись из виду, она повернулась и, опустив голову, медленно пошла назад к пустому маяку.

Здесь связное повествование прерывается. Дальнейшие события известны из рассказов очевидцев — к примеру, из слов списавшихся на берег моряков, что сидели в пабе «Стрела и Корона» в Ист-Чепеле.