Снежный путь

Охотник, не долго думая, тоже вошёл в шахту и пошёл вниз. ГР-преобразователи тут же компенсировали возникшее неудобство, и теперь стена воспринималась как вполне нормальный пол. Только очень липкий. А ещё шахта была заминирована. Вся. Сверху донизу. Но имплантоиды без проблем определяли заряды и расстреливали их ещё издалека.

Скоро их ударная группа оказалась в самом низу. И вот там-то Охотник и понял, что имел в виду Старик, когда говорил, что наверху киборгов будет поменьше — почти все они оказались внутри Города Надежды. И дальше начался сплошной огненно-ревущий кошмар. Настолько однообразный, что Охотник через какое-то время уже ничем не отличался от своего сопровождения — также механически уворачивался, точно и рефлекторно перемещался, стрелял вовремя, но без спешки, действовал методично и без эмоций.

Оказалось, что Старик усовершенствовал ещё и «Антигон». Теперь тот не менял физических характеристик плазмы, а просто поглощал её. Бой шёл вовсю, но индикатор заряда энергоносителей показывал не их разрядку, а подзарядку. Однако «СД» сообщил, что прямого попадания следует всё же избегать. Охотник не возражал. Но и без плазменных орудий забот хватало — ИТ-орудия, лазерные пушки, огнестрельные турели, мины, гранаты… Пройти через эту огненную стихию казалось просто невозможным, но Охотник и имплантоиды медленно, но неуклонно продвигались вперёд. Их энергощиты пылали от непрерывных попаданий, бронебойные пули клацали со всех сторон, необнаруженные за неимением времени и хорошо замаскированные экранами мины взрывались под ногами и вырывались ярящимися джинами из стен. Но они шли. Всё ещё шли.

Самую мощную оборонительную позицию они встретили, как того и следовало ожидать, у дверей Дома Совета. Здесь киборги использовались уже только для огневой поддержки. Подавляющее большинство защитников было представлено людьми, среди которых почти не виделось имплантоидов. Видимо, придержали от греха подальше. Люди гибли и на верхних уровнях, но с этим ничего нельзя было поделать. Так было нужно.

Охотник придержал имплантоидов и вышел вперёд. Из-за возведённых укреплений показался майор Сарп.

— Привет тебе, майор.

— И тебе привет, Охотник.

— Уйди, Сарп.

— Не могу.

— Погибнут люди.

— Тогда уйди ты.

— Не могу.

— Видишь, мы оба не можем.

— Что тебя держит, Сарп? Закорючка в контракте?

— Нет, Охотник, закорючка — это всего лишь признание того, что я должен здесь находиться. Возможно, ты смог бы убедить меня в обратном, но у нас нет времени, верно?

— Верно.

— Будем воевать?

— Придётся.

— Прощай, Охотник.

— Прощай, Сарп.

Заключительный бой был остервенело жестоким, яростным, но скоротечным. Именно о таких потом слагают легенды. Легенды о том, как сколько-то людей во имя благой и, разумеется достойной того идеи, перебило столько-то людей, может и не особо-то виноватых, но всё равно сволочей. Над «площадью» повисла тишина, нарушаемая только потрескиванием огня, который находил себе пищу даже в этом царстве полимеров, стали и композитов, да стонами раненых, которых тут же добивали имплантоиды. Охотник не возражал. Слишком чудовищны ранения, слишком болезненны. Это была своего рода эвтаназия.

Он подошёл к дверям. Возле них лежал Сарп. От майора уцелела только голова с плечевым поясом и ноги по колено — всё остальное разметал выстрел из излучателя. Стараясь не смотреть на останки, Охотник попробовал открыть дверь, но она, само собой, не открывалась. Он молча сдал назад, а его место занял один из двух уцелевших имплантоидов, тут же вырезавший в двери проход, в который проехал бы танк средних размеров.

Потом имплантоид отошёл в сторону, а Охотник вошёл внутрь. Старейшины стояли на тех же местах, где он встретился с ними и в первый раз. Посохи в их руках двинулись, но ничего не произошло. Один Старейшина побелел и упал на пол. То ли потерял сознание, то ли умер. Это уже не имело значения, их судьба и так предрешена. Охотник подошёл к помосту и остановился.

— Как мог ты — человек — связаться с этими адскими порождениями?! — Загрохотал Старейшина, стоявший как раз напротив него.

— Вы их породили. Так что где на самом деле ад — сомневаться не приходится. Где «Кокон»?

— Ты ничего не знаешь!!

— А вы знаете?

— Мы знаем всё!!

— Верх невежества — сказать «я знаю», а как назвать претензию на всезнание, я даже не догадываюсь. Где «Кокон»?

— Неужели ты думаешь, что мы пропустим тебя к нему? Я ещё раз повторяю: ты ни-че-го не зна-ешь!

— Я устал знать. Теперь я действую так, как подсказывает мне…

— Боже мой! — Включился в разговор другой Старейшина. — Какая банальщина!! Ты позволил эмоциям завладеть своим разумом! И кем ты теперь стал? Во что ты превратился?!

— В человека, наверное. И я не собираюсь спорить со всеми вами. Где «Кокон»?

— Ты не пройдёшь к нему. — Ответили все Старейшины в один голос.

— Вряд ли ваши заклинания помогут вам. Где «Кокон»?

— Ты совсем глупый?

— Как скажете. — Охотник отошёл к дальней стене. — Убейте их. — Отдал он приказ имплантоидам, и без того уже готовым к мести.