Снежный шар

Попробуйте представить себе большой деревянный амбар, сколоченный из довольно узких дощечек. Высота его ничуть не уступает деревьям, которые растут неподалеку. Амбар полон старого рассыпающегося сена, мало для чего пригодного. Кое-где в беспорядке валяются сломанные вилы, разорванный картон, обрывки прозрачной пленки и прочие когда-то нужные в хозяйстве, а теперь – покрытые пылью, тенётой и соломенной трухой вещи. На полу разбросано большое количество ссохшегося зерна, что может натолкнуть на мысль о том, что этот амбар покидали в спешке и довольно давно. С того времени здесь не ступала не только нога человека. Птицы, звери, насекомые тоже сюда не заглядывали. Зерно было цело; на земляном полу не было следов ни когтей, ни лап; в воздухе не летали комары и прочая мошка. Единственными обитателями этого потустороннего места были пауки. Видимо, они давно это поняли, потому как свили свои сети в таких причудливых местах и с таким размахом, словно говорили этим: «Пусть! Все равно наши ловушки останутся целы! Ни крыло птицы, ни вилы фермера больше никогда нас не потревожат».

Но они ошибались.

Несколько минут назад сюда проник бесстрашный малыш – мальчик лет пяти с взъерошенными белыми волосами. Место было ему незнакомо, и он с интересом разглядывал всю эту рухлядь, но больше всего ему понравились паучьи узоры. Еще бы! У себя в кладовой, а уж тем более в доме, он таких не видел. Неожиданно откуда-то сверху посыпалась мелкая труха. Попадая в лунные лучи, бившие из щелей в стенах, она словно превращалась в алмазную россыпь. В царившей склеповой тишине, нарушаемой лишь суетливым копошением пауков, впервые почувствовавших в своих сетях нечто инородное, это легкое движение тотчас же привлекло внимание мальчика, и он поднял глаза.

Под сводами амбара, не торопясь, показался темный силуэт и начал медленно опускаться. Не доходя до земли, силуэт остановился. Это была девочка. Ноги девочки не касались пола, но она не падала. Ее истлевшая одежда свисала клочьями, пальцы ее застывших рук были густо переплетены старой пыльной тенетой. Тусклые, безжизненные волосы спутаны с соломой, которую едва можно было отличить от них. Сквозь прикрывавшие шею пряди виднелась грубая верёвка. На теле, обернутом кожей, точно пергаментом, не было ни кровинки, да его и нельзя было назвать телом, мертвым телом. Оно не походило на умершего человека. Оно напоминало мальчику мумию, которую они вместе видели в ученых книжках своего отца. Тело было какое-то сжатое, оно иссохлось, будто из него вытянуло все жизненные силы, всю жизнь, и напоминало сухофрукт, старый и невкусный.

Несмотря на безобразие этого существа в душе мальчика рождался не страх, а просыпались воспоминания… И вот он уже возбужденный и веселый быстрой скороговоркой проговорил: «Лиза? Лиза! Это ведь ты? Ну не молчи же, Лиза! Я хочу потанцевать с тобой!». В глазах девочки, или вернее того, что раньше было беззаботной и хорошенькой девочкой, появились озорные огоньки. Узловатые руки, похожие на сухие стебли камыша, потянулись к мальчику, который тут же рассмеялся, увидев, что сестра решила поиграть с ним как раньше. Он взял своими розовыми мягкими ладошками ее желтые, в паутине словно в митенках, птичьи пальцы и весело запрыгал и задергал ножками, как танцор африканского племени. Мальчик смеялся и чувствовал себя самым счастливым ребенком на свете. Еще бы! Впервые ему удалось обмануть свою гувернантку и сбежать от ее бдительного ока. Затем перейти через быстрый ручей, чего раньше ему не позволялось, наконец, пересечь кукурузное поле и оказаться в этом высоком неизведанном им замке. Он пережил забавное приключение и был рядом с человеком, который понимал его и играл с ним сейчас. Он улыбался и смотрел на иссушенное желтое создание, в глазах которого теперь блестели слезы. Он был младше своей сестры на четыре года, и он был старше своей сестры на целую жизнь.