Снять проклятие (СИ)

— Отлично, — сказал Бертран. — Перепишешь всех: имя, возраст, кто кому кем приходится.

Ржавый кивнул, не спросив ни про бумагу, ни про чем писать: то ли было чем, то ли не хотел начинать новую службу с пустяковых вроде бы, но всё-таки просьб.

— А вы, — Бертран опять перевёл взгляд на… старосту, что ли, — поищите место у реки, не ближе лиги от башни: мой супруг любит покой и уединение.

Вся толпа дружно посмотрела сперва на его плащ ярко-синего бархата («Нет уж, Берт, мой супруг не будет ходить оборванцем — я не хочу быть посмешищем для остальных драконов»), потом на стоящего на стене над воротами типа в такой же синей мантии. Тот стоял, безразлично вроде бы сложив руки на груди, но толпа поглядывала на него с нескрываемой опаской: колдун есть колдун, как начнёт молниями швыряться или там чуму призовёт… Лучше уж и впрямь держаться подальше и сильно не докучать. Хорошо, хоть муж у него — просто благородный сеньор, которому только бы поохотиться да смазливую девку завалить, всё понятно и легко объяснимо. Привычно.

— Да, и ещё… Ржавый, мешок в одиночку утащишь?

— Смотря с чем, ваша милость, — хмыкнул тот.

— Не с золотом, не бойся, — усмехнулся Бертран. — Стой тут, я сейчас прикажу вынести мешок гороха или пшена. Похлёбку сварите на всех, что ли.

Новоявленные вассалы сделали попытку попадать в ноги великодушному сеньору, но тот досадливо отмахнулся: лучше делом займитесь. И народ двинулся через редкий позолоченный лесок вниз, к реке — искать место для будущего поселения.

— Мы намного южнее срединных земель, да? Здесь листопад только начался, даром что горы, а у нас уже последние листья должны были осыпаться.

— Южнее — не намного, но гораздо западнее, ближе к морю. А ближе к морю климат всегда мягче.

— Да? — удивился Бертран. — Почему?

— Берт, — простонал Сентуивир, в притворном ужасе хватаясь за голову, — ну почему ж тебя в детстве храму не отдали? Какой ты, ко всем вивернам, рыцарь? Ты же любопытный, как молодой крыс: во все дырки залезешь, а где их нет — прогрызёшь. В жрецы тебе надо было.

— А я отважным олухом стал, — хмыкнул Бертран. — Старший брат предлагал, но матушка встала насмерть: её семья новую веру так и не приняла, она сама до сих пор молится Матери Всех Живущих и про жрецов Девяти даже слышать не хочет.

— Старая семья? — Сентуивир как-то подозрительно сощурился. — Очень старая, да? Настолько, что даже совершенно обнищав, места при дворе не потеряла всё равно? Тогда я догадываюсь, почему ты выжил: в тебе уже была драконья кровь. Десять раз разбавленная капля, но этого хватило. Ты любишь мои окна, тебя ни в какую погоду не выгнать с крыши, тебе часто снится, что ты летаешь, — он не спрашивал — просто перечислял, и Бертран только механически кивал. — Какого цвета твои крылья?

— Серые со стальным отливом. Вир, я…

— В последнее время видишь такие сны ещё чаще, чем в детстве, — кивнул дракон.

— Откуда ты…

— А ты бы видел своё лицо, когда подходишь к парапету, — усмехнулся тот.

Бертран, смешавшись, промолчал. Он в самом деле после своего выздоровления почти каждую ночь кружил над горами, лениво пошевеливая стальными крыльями, ловя в них восходящие потоки. Пару раз рядом летел васильково-синий с золотом, ослепительно-красивый дракон, но обычно Бертран был один. Внизу проплывали леса — то всех оттенков зелени, то медовые, охристые, пурпурные, то заснувшие в снежном серебре. А ещё голубые, как отражённое небо, озёра, сверкающие водопады, одинокие скалы… А ещё был город. Небольшой, но хорошо укреплённый, с широкими прямыми улицами город из светло-серого камня, блестевшего на солнце слюдяными искрами: сказочно-красиво и очень неудобно для вражеских стрелков. На башнях бились на ветру штандарты с драконами, и был этот город чем-то очень знаком, хотя никогда в жизни Бертран в таких не бывал — было в нём что-то не вполне человеческое, возможно, вот эта строгость и чистота линий: что-то от гномов, что-то словно бы от эльфов…

— А кто-нибудь ещё из твоих любовников выживал? — Про волшебные цветные сны говорить не хотелось, даже с супругом-драконом.

— Понятия не имею, — безмятежно отозвался Сентуивир. Он рылся на какой-то из бесконечных своих книжных полок, бормоча: «Не то, и это не то…» — А ты часто интересуешься, что едят и во что одеты твои бастарды?

— Нет у меня бастардов, — возмутился Бертран. — Мне на четырнадцать лет матушка подарила поясок и велела повязывать его на каждую девицу или вдовушку, которая мне приглянется. Слово с меня взяла перед алтарём, что я не буду… — он прикрыл глаза, вспоминая дословно, — плодить недостойных владеть половиной моей крови.

— Чудо что за женщина, — одобрительно сказал дракон без следа обычной своей иронии. — Красавица, да ещё и умница. Не удивительно, что Трис влюбился настолько, что сам подыскал ей мужа, раз уж признать тебя сыном побоялся.

— Побоялся?