Снять заклятие. Религия как естественный феномен

Более миллиона лет наши предки создавали прекрасные "Ахеулейские ручные топоры" - грушевидные каменные орудия разного размера, любовно обработанные и редко имеющие следы износа. Очевидно, что наши предки потратили много времени и сил на их изготовление, и дизайн вряд ли изменился за прошедшие века. Были найдены большие тайники с сотнями и даже тысячами таких изделий (Mithen, 1996). Археолог Томас Уинн (1995) считает, что трудно переоценить, насколько странным является ручной топор по сравнению с продуктами современной культуры". "Это биофакты", - сказал один археолог, введя новый термин и вдохновив научного писателя Марека Кона (1999) на создание поразительной гипотезы. Геофакты - так археологи называют камни, которые выглядят как артефакты, но таковыми не являются - это просто непреднамеренный продукт какого-то геологического процесса. Кон предполагает, что эти ручные топоры могут быть не столько артефактами, сколько биофактами, больше похожими на лукошко птицы, чем на лук и стрелы охотника, бросающиеся в глаза дорогие рекламные объявления о мужском превосходстве, уловка, которая передавалась культурно, а не генетически, в традиции, которая доминировала в битве полов в течение миллиона лет. Гоминоиды, которые так усердно трудились, чтобы участвовать в этом соревновании, не больше нуждались в понимании смысла этого предприятия, чем самцы пауков, которые ловят насекомых и аккуратно заворачивают их в шелк, чтобы преподнести в качестве "брачного подарка" самкам во время ухаживания. Это весьма спекулятивное и спорное утверждение, но оно еще не опровергнуто, и это полезно, чтобы обратить наше внимание на возможности, которые иначе могли бы ускользнуть от нас. Каковы бы ни были причины, наши предки при любой возможности тратили время и силы на, казалось бы, неиспользуемые артефакты - прецедент, о котором стоит помнить, когда мы удивляемся расходам на гробницы, храмы и жертвоприношения.

Следует также изучить взаимодействие культурной и генетической передачи. Рассмотрим, например, хорошо изученный случай переносимости лактозы у взрослых. Многие из нас, взрослых, могут без проблем пить и переваривать сырое молоко, но многие другие, которые, конечно же, не испытывали трудностей с употреблением молока в детстве, не могут переварить его после младенчества, поскольку их организм отключает ген выработки лактазы, необходимого фермента, после отлучения от груди, что является нормальной картиной для млекопитающих. Кто переносит лактозу, а кто нет? Генетики видят четкую закономерность: толерантность к лактозе характерна для человеческих популяций, произошедших от молочных культур, в то время как непереносимость лактозы встречается у тех, чьи предки никогда не занимались разведением молочных животных, например у китайцев и японцев. Толерантность к лактозе генетически передается, но скотоводство, предрасположенность ухаживать за стадами животных, от которой зависит генетический признак, передается культурно.

Предположительно, он мог бы передаваться генетически, но, насколько нам известно, этого не произошло. (Бордер-колли, в отличие от детей баскских пастухов, в конце концов, имеют выведенные пастушьи инстинкты [Dennett, 2003c,d]).

Существуют также теории денег, согласно которым религии являются культурными артефактами, подобными денежным системам: общинно развитые системы, которые неоднократно эволюционировали в культурном плане. Их присутствие в каждой культуре легко объяснимо и даже оправдано: это хороший трюк, который, как можно ожидать, будет открываться снова и снова, случай конвергентной социальной эволюции. Cui bono? Кому это выгодно? Здесь мы можем рассмотреть несколько вариантов ответа:

A. Все в обществе выигрывают, потому что религия делает жизнь в обществе более безопасной, гармоничной, эффективной. Кто-то получает больше пользы, чем другие, но никто не будет мудрым, если пожелает избавиться от всего.

B. Элита, контролирующая систему, получает выгоду за счет остальных. Религия больше похожа на финансовую пирамиду, чем на денежную систему; она процветает, наживаясь на неинформированных и бессильных, а ее бенефициары с радостью передают ее своим наследникам, генетическим или культурным.

C. Общество как целое получает выгоду. Независимо от того, выигрывают ли от этого отдельные люди или нет, укрепляется существование их социальных или политических групп за счет конкурирующих групп.

Последняя гипотеза, о групповом отборе, очень сложна, поскольку условия, при которых может существовать настоящий групповой отбор, трудно определить.16