Снимай меня полностью

Юна ждала от отца чего угодно. Что он, к примеру, рявкнет грозно, какой мерзавец посмел обидеть его любимую доченьку. Топнет ногой, зарычит и велит подать ему Игоря живым или мертвым для серьезного разговора. По крайней мере, оскорбленная в лучших чувствах, Юна надеялась на минимальную поддержку. Однако вместо этого Лев Львович преспокойно взглянул на дочь и изрек:

– А чего ты хотела? Он прав. Он теперь тебе почти муж, а мужа надо уважать. Шляться не пойми где, когда вы договаривались об ужине, это форменное неуважение. Не удивлюсь, если он вообще передумает на тебе жениться. Я бы так и сделал на его месте.

– Но пап!..

– К счастью, Леночка с первого раза поняла, как надо вести себя с мужчиной.

– Да, Юн, ты перегнула палку, – тут же вмешалась мама. – Так поступать нельзя. Позвони ему и извинись. Сейчас же!

– Но я ведь ему делала сюрприз! – чуть не плача, повторила Юна.

– Вот либо теперь все объясняй и показывай свой сюрприз, либо просто извиняйся, – безжалостно отрезал Лев Львович.

– И обязательно надо загладить свою вину, – вторила мужу Елена Геннадьевна. – К тебе, знаешь, тоже женихи не выстроились, а Игорь – хороший парень из приличной семьи. Заботливый и обеспеченный. Вот если бы ему на тебя было наплевать, тогда да. А он волнуется, ищет тебя… Где ты еще такого возьмешь?

– И что мне теперь, удавиться? Ходить у него на поводке?!

– Брак, милая моя, это упряжка, – Лев Львович был неумолим, как на предвыборных дебатах. – А если ты будешь сама по себе, а он сам по себе – то это уже не семья, а хрен знает что такое.

– И не надо так смотреть, Юна, – качнула головой мама. – Мы тебе не враги. Давай, детка, извинись и позови Гошеньку на семейный завтрак. Кстати, субботний семейный завтрак – это прекрасная традиция на будущее. И если хочет, пусть берет с собой родителей…

– Нет, только не сваты, – хмуро перебил отец. – Я морально не созрел этого либераста, его папашу, целый час слушать.

– Значит, пусть сам приходит, – мгновенно согласилась мама. – Айгуль! Айгуль, где тебя носит!

Домработница тут же материализовалась из кухни, вытирая руки о передник.

– Завтра к нам Игорь на завтрак придет. Сделай что-нибудь… Бриоши испеки. Или бейглы. Творожный сыр, семга…

– Никаких мне тут бейглов! – возмутился Лев Львович. – Нормальных пирожков нельзя? Лучше – расстегаи.

– Значит, расстегаи, – улыбнулась Елена Геннадьевна. – С рыбой. Ну и нарезки свежей завтра с утра купишь. А Юне – сельдерей и обезжиренный творог.

– Идите вы все! – буркнула Юна и мимо матери просочилась на кухню.

Девушку разрывало на части от возмущения, и, если бы не беззаветная любовь к Айгуль, расколотила бы в крошки сервиз-другой. Еще и извиняться! Выследили, отругали, хотя и не за что было, а потом отчитали дома.

– Я тут тебе печенье оставила, – мягкий голос Айгуль действовал на Юну, как теплый чай с молоком: мгновенно согревал и успокаивал. – Только маме не говори.

– Ни за что, – Юна с благодарностью посмотрела на домработницу. Единственный добрый к ней человек – и тот чужой.

Айгуль достала из шкафа лоточек с заботливо сложенными печенюшками. Стоило открыть крышку, как запах пробрался в ноздри и мгновенно напомнил, что не все в этой жизни – тлен и лютая несправедливость.

– Только вот знаешь чего, – Айгуль виновато опустила глаза и зачем-то снова вытерла руки о передник. – С женихом и правда лучше не ругаться. Надо ласково, терпеливо. Это ж мужчина. Он должен всегда знать, что он – главный. И что он прав во всем.

– И ты, Брут! – Юна замерла с печеньем у рта. – И ты туда же!

Слезы подступили к глазам, и девушка выскочила из кухни, прижимая к себе лоток с драгоценной выпечкой, чтобы уединиться с печеньем у себя под одеялом. Полчаса и три порции божественно вкусных, рассыпчатых и тающих во рту калорий понадобилось, чтобы Юна пришла в себя и все-таки позвонила Игорю.

И вот сейчас с утра она спускалась на дурацкий семейный завтрак, где должна была вести себя как послушная овечка, благодарная за то, что ее вообще кто-то подобрал, отряхнул и облагодетельствовал предложением руки и сердца.

Все уже собрались, когда Юна вошла в столовую. Идиллия под названием «субботний завтрак» казалась абсолютной и полной, никаких недостающих звеньев. Игорь вписывался в семью Лебедевых, словно сам в ней родился, и это его, а не Юну, пестовали здесь с пеленок до школьного выпускного. Елена Геннадьевна заботливо намазывала будущему зятю тост абрикосовым джемом, Лев Львович, раздобревший от расстегая с форелью, откинувшись на спинку стула, благосклонно вещал о последнем заседании и о том, какие глупости несет оборзевшая оппозиция.