Снимая маску

В конце апреля я продвинулся достаточно, чтобы огласить, что первое прослушивание моего произведения пройдет в июле на десятом Сидмонтонском Фестивале. Синдмонтон находится не так далеко от Уинчестера, в котором действует один из самых лучших в Британии церковных хоров. Я связался с его руководителем Мартином Нери, чтобы понять, сможет ли хор выступить на Фестивале. Оказалось, что это огромная проблема. Хор исполнял две совершенно разные программы для утренней и вечерней службы по воскресеньям, плюс, постоянно меняющийся репертуар каждый день во время вечерни. Кроме того, посреди всей этой музыки дети посещал школу. Изучение новой вещи, которая, возможно, будет исполнена всего раз – не то, на что может легко согласиться уинчестерский епископ. Тем не менее, Мартин согласился встретиться и пройтись по первой версии моего «Реквиема».

В НАЧАЛЕ МАЯ начались показы «Призрака» Кена Хилла, и в один жаркий вечер мы с Сарой и Кэмероном наконец попали на него. Это было именно то, чего мы ожидали. Призрак все время выскакивал из-за неустойчивых декораций в викторианском стиле с адским смехом «Ахахахаха!!!», заставляя Кристину изображать страсть, исполняя такие оперы, как «O mio babbino caro» Пуччини. Мюзикл даже близко не соответствовало вест-эндовским стандартам, но в нем были зачатки отличного развлекательного шоу. Сара сомневалась. По крайней мере, в том, что ее возможности позволят ей участвовать в такого рода проекте. Она имела свой взгляд на значение оперы. И, какой бы маленькой не была роль, часами занималась вокалом под пристальным наблюдением своего преподавателя Иэна Адама.

Когда Сара, наконец, справилась с неуверенностью, она уже была поглощена обустройством нашей новой лондонской квартиры на Грин-стрит в Мейфэре. Она располагалась на верхнем этаже высокого здания, окна которого выходилм на прекрасный сад давно заброшенного особняка. Но мы недолго там прожили. Несмотря или может потому, что в непосредственной близости находились отели «Дорчестер» и «Коннот», район казался не очень приятным. Однажды я поздно вечером возвращался домой по Парк-стрит. В одном из дверных проемов стояла дрожащая девочка в мини-юбке, которой едва ли было шестнадцать. Рядом с ней остановился бежевый минивэн, водитель которого открыл заднюю дверь и крикнул: «Внутрь!» Он запихнул девочку в машину, где она присоединилась к двум другим детям. Затем он направил минивэн по направлению к Оксфорд-стрит, крича мне из окна: «Я знаю, кто ты такой!», и угрожая мне расправой, если я сообщу, что-либо полиции.

Несмотря на скепсис Сары относительно постановки Кена Хилла, мы с Кэмероном договорились, что займемся этим «Призраком оперы» ближе к концу года. Мы не планировали менять шутливое настроение шоу, а музыка должна была так и остаться попурри из разных опер. Единственное, мне казалось, что ему не хватает заглавной песни, и я предложил написать ее, но это было бы моим максимальным участием в работе над музыкальным сопровождением. На этом я забыл о «Призраке» Кена Хилла и вернулся к работе над реквиемом.

В СЕРЕДИНЕ МАЯ я стал главным героем одного из номеров журнала Time. Основой истории была премьера «Звездного Экспресса», но кроме нее в статье упоминались три моих шоу на Бродвее и четыре в Лондоне. Над материалом с заголовком «Суперзвезда мюзиклов. Британец Эндрю Ллойд Уэббер – бесспорный король всего мира» работал уважаемый музыкальный критик Майкл Уолш. Статья была наполнена дифирамбами, о которых я мог только мечтать. Мои американские пиарщики решили, что наступило одновременно несколько моих дней рождений и религиозных праздников, раз мы удостоились такого подарка. Но я не был так уверен.

Суть статьи заключалась в том, что я, конченый аутсайдер, взял на себя смелость заняться самым американским театральным жанром, какой может быть – мюзиклом. И надолго отправил его коренных жителей в небытие. В материале также присутствовал подробный анализ моих произведений. Уолш писал о «мучительны, практически атональных частях увертюры «“Суперзвезды” и вступительного припева “Эвиты”». Он продолжал: «Даже самая “избитая” музыкальная форма, фуга, появляется в “Кошках”: в увертюре и в “Jellicle Ball ballet”». Уолш отметил: «Техничные особенности, присущие Ллойду Уэбберу, – синкопы, необычный размер 13/8 [имел ли он в виду размер 7/8?] – слышатся почти незаметно».