Снимать штаны и бегать

Что Рублева говорила дальше, Федул никогда не рассказывает. Но слова словами, а землячка все же вывернулась наизнанку и Федула пристроила в институт лаборантом и комнату в общаге ему выбила. За это она потребовала только одно: чтобы никогда, ни при каких обстоятельствах, Федул не вздумал брякнуть, что он ее знакомый. Федул пообещал и сильно не навязывался, потому что как не верти, а Сонька этого заслуживала. Да и не нужна она ему… Даже если и нужна, попробуй к ней сунься, возле нее такие качки крутятся, здесь тебе не хутор, где старик Сушкин единственный полноценный мужик, а драться, кроме родного брата, не с кем. И все же Федул Семенов очень скоро пообтесался и зажил своей серенькой, невзрачной жизнью, которая не шла все же ни в какое сравнение с прозябанием в заброшенном хуторе. Позже ему даже комнату в коммуналке выделили. А уж сама Сонька и думать про него забыла. Встречались они случайно, все в том же институте – Сонька работала там завхозом. Годы шли, прежняя жизнь забывалась, как вдруг однажды к Федулу подскочила взбудораженная Сонька и стала тыкать в лицо Федулу газетой:

– Нет, ты посмотри! – возмущалась она, забыв, что Федула не подпускает к себе на пушечный выстрел. – Ты только глянь! Куда смотришь? Вот же – видишь? – мазанула Рублева на газете галочку ручкой рядом с лицом богато одетой женщины. – Не узнаешь? Это же Райка! Ну ты совсем ее не помнишь, что ли? Это же дочка Сушкина! Чего моргаешь-то? Не узнал? Ее здесь фиг узнаешь! Ишь, разоделась! Даже на газете видно, какие у нее брюлики! Господи, неужели и она в городе? Вот уж кому на роду было написано землянки рыть! И ты посмотри! Мужика-то какого отхватила! Всю ее деньгами осыпал! Сотворил, ну прям, из навоза розу! И где она только нашла такого, кочерга деревенская?!

– Это не она нашла… – проговорил вдруг Федул побелевшими губами. – Это он ее нашел…

– Он? Ее? Ты чего мелешь?! – презрительно сощурилась Сонька, но, приглядевшись к Федулу, строго приказала: – А ну рассказывай! Нет, подожди, ко мне пойдем, там расскажешь!

И он рассказал. Все.

– Ага, значит вот так, да? – прищелкнула языком Соня Рублева. – Значит, Раюшка решила ни с кем папашкино богатство не делить, да? Не получится.

– А ты?.. Ты-то разве его дочь? – вытаращился Федул.

– Ой, ну я тебя умоляю! А чья же? У нас в хуторе только один производитель был. Ты на мой фэйс посмотри – мы все Сушкины под копирку деланы. Столько лет теперь на косметику трачусь… А тебе за работу заплатим, не дрейф.

– Как же так?.. Как же за работу? Только за работу? А я… А я, между нами, тоже его сын! Во! Видишь? – Федул вдруг почувствовал, что деньги снова от него уплывают и изо всех сил выпятил вперед челюсть и сощурил глаза. – Видала? Моя матушка мне по секрету говорила, что тоже… того… к Сушкину бегала.

– Да ну? – удивилась Сонька. – Вот бы не подумала… Выходит, братец? Ну что ж, значит, вместе будем думать, как Райку к стене прижать…

И она стала думать. И придумала.

Найти Раису по газете для нее оказалось делом плевым. А уж разузнать о ее жизни, о жизни ее мужа – и того проще. А потом наступил самый творческий момент – процесс охмурения Дениса Игоревича Васильева. Соня перелопатила целую кучу литературы, обегала все салоны красоты и парикмахерские, купила толковый словарь и даже посетила психолога, и результат не замедлил сказаться. Васильев попался на крючок, как голодный карась на червяка. Не проходило и вечера, чтобы влюбленные не проводили вместе. Потеряв голову от утонченной красавицы, Васильев неистово посещал выставки, показы мод, премьеры в театре и все, куда только могла утянуть его Софья. Большим плюсом было и то, что Рублева с Раисой Васильевой были очень похожи.

– Как изменилась ваша жена! Как похорошела! Скажите, что вы сделали со своей женой? – то и дело слышал теперь Денис Игоревич.

А Софья не успокаивалась и еще глубже затягивала узел их страстных отношений. Через три месяца Васильева одна только мысль о том, что с Соней придется расстаться, приводила в состояние шока. Он всерьез подумывал о разводе. Однако было одно существенное обстоятельство, которое не позволяло ему немедленно отделаться от супруги, – у Раисы были деньги. И большие деньги. Когда-то только с их помощью она привязала к себе Дениса Игоревича, и он с ними достаточно неплохо развернулся. Но это был не предел, денег еще хватило бы на две жизни, а Раиса прочно на них сидела. Уж не настолько она была глупой, чтобы не понимать: пока у нее полный кошелек, в ее семейной жизни будет полный порядок.

– Соня… я… я убью ее, – говорил каждый раз Васильев, когда в трубке сотового телефона раздавался низкий голос супруги «Деня, я ужо картошку поварила, кода домой-то явисся?» Жена упрямо не хотела становиться городской, не впитывала правильную речь, не тянулась духовно, ей и так было комфортно, а муж, лежа в постели с умненькой Сонечкой, готов был лично удушить благоверную. «Я когда-нибудь не сдержусь, ей-богу – придушу, и дело с концом».

– Подожди, любимый, еще не время, – ворковала Рублева и готовила более серьезный план.