Снимать штаны и бегать

Ты сам посуди. Один пройдет – красоту не заметит. Другой со злости ногой пнет. Третий по пьяному делу отломает чего. А четвертый, глядишь – подсобит. Краски принесет или просто слово доброе скажет. Вот и выходит, что это памятник всем людям. Всем помыслам ихним – и черным, и светлым. Способности в мире красоту разглядеть и в порядке ее соблюсти…

Я отказался идти к Чапаю, наврал про неотложные дела. Он ушел. Хотел уйти и я, да остановился и никак не мог сдвинуться с места… Слишком много разных мыслей.

Я присел на зеленую колоду, которая по замыслу Чапая «работает крокодилом». В раскрытой пасти – страшные деревянные зубы. А сам крокодил все равно не страшный. Будто улыбается…

Поначалу я не видел ее, а только почувствовал чей-то пристальный взгляд. Но потом рассмотрел – в тени плетня стояла светлоголовая девчушка лет шести. Застенчиво разглядывала чужака и ковыряла в носу. Вот так запросто – естественно и непринужденно.

Почему-то очень захотелось с нею заговорить. Но я вдруг понял, что не умею этого делать. Что сказать этому созданию с белыми выгоревшими бровями, чтобы оно не испугалось и не умчалось испуганной стрекозой?!

Но она заговорила сама.

– Здравствуй! Ты Репку ждешь?

– Репку? Какую такую репку? – спросил я и не узнал свой голос. Какой он грубый и… взрослый?!

– Это который клуб вместе с дедой сторожит!

В голосе девочки звучал переливчатый колокольчик.

– Высокий такой, в сапогах? – сообразил я постепенно. В голове образ вечно пьяного лже-кандидата никак не увязывался с ласковым именем «Репка». – А… Почему ты его Репкой зовешь?

– Потому что похож! – заявила моя новая знакомая, явно сетуя на мою непонятливость. Но потом сжалилась и пояснила. – Он со мной в Репку всегда играет. Ты умеешь в Репку играть?

– Нет…

– Это просто! Ты – репка!

– Как это?

– Ладно, давай, покажу… Только чур потом ты сам! Посадил дед репку!

Она присела и обхватила поцарапанные коленки коричневыми руками.

– Выросла репка большая-пребольшая!

Девочка медленно приподнялась, руки ее потянулись вверх и закачались как листья.

– Стал дед репку из земли тянуть! Ну? Чего ты? Тяни!

Я потянул ее за локоть, а она рассердилась:

– Ты не сразу меня из земли выдергивай! Тебе еще за бабку тянуть, потом за внучку, потом еще за Жучку, кошку и мышку! – девчушка загибала пальцы и трогательно сдувала выгоревшую челку с глаз.

Я виновато улыбнулся. Что может быть проще сказки про репку? А я, кажется, не справился. Девочка тонко почувствовала это. Но она великодушно сделала вид, что не замечает моей ущербности. Как ни в чем не бывало, она продолжила разговор:

– А еще я его Репкой зову, потому что он… сладкий. Он меня всегда конфетами угощает.

– А репка разве сладкая?

– Сырая не сладкая. Как капустная кочерыжка. А пареная – сла-а-аденькая! – моя знакомая закачала головой, погладила себя по животу и улыбнулась. В улыбке не хватало двух зубов. Неожиданно ее осенило:

– А ты разве репку не ел?!

Мне показалось, что я покраснел до ушей.

– Не ел…

– Приходи ко мне, когда у меня будет, я тебя угощу!

Я кивнул и не нашел, что сказать дальше.

– А меня Нюркой зовут… – снова пришла на выручку моя собеседница. – А тебя?

– Кирилл.

– А давай, Кирилл, на крокодиле кататься?!

– Давай…

Она оседлала крокодилью шею. Я кое-как устроился позади. Нюрка крикнула – «Крокодил, вперед!» и мы покатились. Я смотрел на белобрысую макушку, на тонкую косицу между загорелых лопаток и очень завидовал Нюрке. Нюрка действительно скакала на Крокодиле куда-то вдоль берегов неведомого Нила, азартно пришпоривала его пятками и с уверенностью опытной наездницы балансировала на подвижной скользкой спине. А я сидел на растресканной колоде, окрашенной зеленой краской советского оттенка, чувствовал пятой точкой небольшой сучок и представлял, как местные жители пялятся на меня из окон и крутят пальцем у виска.

Нюрку окликнули ребята. Она слезла с крокодила, почему-то виновато посмотрела на меня и убежала с ними. А я вдруг устыдился самого себя – насквозь городского, занятого делами вселенского масштаба, но не умеющего играть в Репку. Устыдился того, что я уже сделал, а еще больше – того, что собираюсь сделать.

В моем списке жизненных приоритетов заглавные строки всегда были продиктованы работой. Торопясь на встречи, которые нельзя отменить или перенести, я не мог себе позволить остановиться и вдохнуть запах цветущей сирени или просто посмотреть, как встает над городом солнце. Догадываюсь, это звучит банально. Но как же мне жаль эти навсегда потерянные рассветы, весну и сирень! Меня всю жизнь учили разделять главное и второстепенное. А я, кажется, перепутал их с точностью до наоборот. И самое обидное, что переучиваться уже поздно.

Что-то сместилось в груди и развернулось острой гранью. Мне очень хочется, чтобы кто-то знающий вынул этот осколок. Чтобы я, никуда не спеша, мог спрятаться в тени плетня и вдумчиво поковырять в носу… А впрочем… К черту все!

Глава 29. Тернистый путь патриота Шашкина