Снисхождение. Том 2

– Я рыцарь ордена Плачущей Богини, – Гунтер решил никого не обижать и пустился в объяснения. – Мы – духовные наставники данной обители, точнее – создатели, так что меня пустят внутрь без лишних вопросов. Хейген – отец будущей послушницы, он в своем праве. Да к тому же, все одно дальше внутреннего двора нам хода нет. Фру Клаудия, мать-настоятельница, женщина очень сурового нрава, это у нас все знают. У нее и принципы железные, и рука тяжелая.

– Какое место – такие и люди, – Флоси выбрал местечко, где не было снега, и плюхнулся на желтую высохшую траву. – Одно хорошо – зима, комарья нету. Представляю себе, что тут творится летом, стаями небось эти твари летают.

– Даже представлять не хочу, – мрачно сказал брат Мих. – Вот честно – лучше еще раз по канализации Эйгена прогуляться, там и то веселее.

– Пошли, – поторопил меня Гунтер. – Зима, темнеет быстро. Если уж полезем вон в ту грязь, то лучше засветло.

Мои спутники одновременно посмотрели на меня, в их глазах читалось: «Только не это».

Я изобразил улыбку, мол: «Да ладно вам, братцы» и поспешил ко входу в обитель, представляющему собой высоченные и очень добротно сделанные дубовые ворота.

Гунтер ошибся – нас даже во внутренний двор не пустили. Фру Клаудия встретила нас у небольшой калитки, которая имелась при входе. Издалека ее так и не заметишь, сливалась она с воротами, но – была.

– Мать-настоятельница, – Гунтер склонил голову перед невысокой немолодой женщиной, некогда, видимо, очень красивой. Да и сейчас она выглядела вполне себе привлекательно, просто это была иная красота. Есть такая категория женщин, которая даже войдя в стадию увядания сохраняет редкостную привлекательность в глазах противоположного пола. Как правило, такие женщины совершенно ничего не делают для того, чтобы сохранить свою красоту, возможно, потому она их и не покидает до самой старости. Те же их сверстницы, которые тщатся остановить бег времени и путем невероятных косметических и хирургических ухищрений стремятся вернуть молодость, как правило, выглядят смешно. А то и страшно, я по роду своих занятий всякое видал. – Рад видеть вас в добром здравии.

– Рыцарь, – фру Клаудия кивнула фон Рихтеру и перевела взгляд на меня. – Вас я не знаю.

– Лэрд Хейген из Тронье, – отрекомендовался я. – Рад наконец-то быть представленным одной из…

– Пустое, – равнодушно оборвала меня настоятельница. – Что вас привело в наши края?

Суровая дама, сразу быка за рога берет. Что примечательно – кроме нее к нам никто не вышел. Да, что-то мне подсказывает, что отсюда так просто не сбежишь. Попала наша фея.

– Вот, – подхватил я ее манеру общения и протянул письмо. – Это вам, лично, от Лео фон Ахенвальда.

– Так, – фру Клаудия сломала сургуч на письме и развернула его. – Так-так.

Пробежав его глазами, она огляделась.

– И где же та «славная, но немного взбалмошная юная особа»? – поинтересовалась она у меня. – Я ее не вижу.

– Ну, я сначала хотел посмотреть… – промямлил я, ощущая себя пятиклассником, который на глазах у директрисы школы только что краской на стене написал неприличное слово, да еще и с ошибкой. – Чтобы, значит…

– Здесь не рынок и не дом терпимости, – отчеканила фру Клаудия. – Попробовать и сначала потрогать тут не получится. Приводите свою дочь – и я научу ее родителей чтить, как об этом просит почтенный фон Ахенвальд. А просто так, посмотреть, сюда заявляться не надо, не то это место. Вам ясно, лэрд Хейген из Тронье? Кстати – у вас довольно странный выговор для уроженца тех мест. Мой отец в свое время был наместником в Виккане, под протекторатом которого находится непосредственно Тронье, так что я там родилась и прожила первые десять лет своей жизни. Я хорошо помню и те места, и то, как там говорят люди. Ничего общего с тем, что я слышу от вас.

– Давно уехал из родного города, – мне стало как-то совсем не по себе. – Две трети жизни в пути, какой там выговор? Я даже лицо матери давно забыл.

– Мужчины, – усмехнулась фру Клаудия. – Дорога, слава, звон мечей, крики женщины врага, которую ты потащил под себя, радуясь тому, что его еще не остывший труп лежит рядом. Какая же это, по сути, ерунда по сравнению с тем прекрасным миром, который нас окружает. Хотя – о чем я? Вам же нет до этого мира никакого дела. Вас ждут очередные подвиги и приключения.

И эта странная женщина покинула нас, сказав только, закрывая калитку:

– Приводите дочь, лэрд Хейген, мы примем ее к себе.

И все. И калитка закрылась, хлопнув засовом с той стороны. Ни задания, ни сообщения – ничего.

– Я слышал, что когда-то фру Клаудия была первой красавицей Эйгена, – чуть ли не шепотом сказал мне Гунтер. – И тогдашний король на коленях умолял ее стать его женой. Но потом там что-то случилось, то ли она кого-то убила, то ли короля отравили, чтобы она не села на престол, а она за него страшно отомстила… Разное рассказывают.

– И еще все вы сплетники, – метнулся голос из-за стен. – Идите уже.

– Да как она услышала? – изумился Гунтер.