Снова майор Виноградов

Мужчина стоял ко мне спиной, загораживал Прохорова, поэтому я не видел, что между ними произошло, но почему-то обратил внимание на то, что мужчина отходит от столика Прохорова, неся на плече принадлежащую тому сумку. Проходя мимо нас, этот мужчина задел бедром моего приятеля Смирнова, и я придержал его за сумку, спросив в вежливой форме, хотя и с употреблением нецензурных выражений, зачем он это сделал, а также почему он хватает чужие вещи. Мужчина попытался вырваться, но я, чувствуя свою моральную правоту и полагая, что имею преимущество в весе и физической подготовке, принял меры к его задержанию, повторив вопросы в более резкой форме.

После этого кто-то ударил меня в область головного мозга, также я видел, что несколько лиц, бывших, очевидно, в сговоре с напавшим на меня мужчиной, избивают Смирнова. Нападавшие очень быстро скрылись, я услышал выстрелы и также совместно с моим приятелем покинул кафе-бар.

Прохорова я с момента начала конфликта не видел и о его убийстве узнал только из разговора с находящимся сейчас в больнице Смирновым, который является племянником работающего в кафе-баре швейцара. И сразу же сообщил все в милицию.

Дополнение. Я не уверен, что смогу опознать мужчину, который подходил к столику Прохорова. Никаких ножей или подобных предметов я у него в руках не видел».

— Да, это верно! — Свидетель взял авторучку, написал, что положено, и поставил росчерк. — Мне правда можно идти?

— Я же обещал.

— Спасибо… Но мне ничего не будет?

— Не волнуйтесь. Если Смирнов подтвердит, что все так и было на самом деле…

— Подтвердит! — горячо задышал здоровяк. — До свидания.

— Добрый вы человек, товарищ подполковник, — негромко, но так, чтобы слышал удаляющийся по коридору, отметил Квазимодыч. После этого прикрыл дверь: — Доставай стаканы! Скажешь, не заработал?

— Класс! — признал Владимир Александрович. — Мне самую малость… а то который уже день без передыху.

— Стабильность — признак мастерства! — парировал Квазимодыч.

Выпили. Закусили. Помолчали.

— А ты где с утра пропадал? — Виноградову даже пришлось в ведомости расписаться за приятеля, а неявка к окошечку кассы в день зарплаты была явно не в милицейском стиле. — Передали?

— Да, спасибо! — Они оба имели в виду квиточек и конверт с деньгами, оставленный Виноградовым в дежурке. — Все в порядке, забрал.

— Шеф сказал, что в распоряжении Главка?

— Да, только в шестом часу закончили. — Квазимодыч еще не успел расплескать впечатления, поэтому особо секретничать не стал. — Знаешь кого-нибудь в подотделе профилактики? Жуковича, Юрикова?

— Не помню.

— Они тебя знают! Жукович худой такой, курит все время.

— Так… что-то смутно.

— Короче, на моей «земле» притончик накололи. Участковый, сука, в доле, знал, но мне не докладывал. И по этой линии на связи никого не было — вообще не наша забота… Короче, захотели сначала прощупать, пошли я и Юриков. Оба такие идем, сунулись в парадную — здрасьте, Новый год! Квартира настежь, четверо стриженых девок вывозят, на субботник видимо, в баню…

Виноградов понимающе кивнул — на языке нового поколения, которое выбирает отнюдь не пепси, субботником называется бесплатное половое обслуживание проститутками отдыхающих бандитов.

— …Что делать? Те на нас вылупились, мы на них. Жукович не растерялся и ближнему: «Слушай, Слона не видел? Он не с Тайсоном?»

Владимир Александрович расхохотался — в каждой уважающей себя «бригаде» обязательно имеется свой «Слон» или «Тайсон», весом под два центнера и с огромными кулаками:

— А они?

— Пока сообразили, что к чему, я до двери проскочил, заклинил. А Жукович наших кликнул, с ОМОНом… Еле успели! — И сосед Виноградова непроизвольно дотронулся до изрядно, как обратил внимание Владимир Александрович, припухшей челюсти. — Крепкие бандюганы оказались, серьезные: у одного ствол, у второго ножик-«бабочка» китайский. И девки ничего себе — одну так я бы второй раз смог!

— А почему второй? — заинтересовался собеседник.

— Если бы первый дала! — заржал Квазимодыч. — Наливай.

Этот звероподобный оперативник, недавний сержант и хронический враг дисциплины, был, конечно, далек от книжного идеала борца с уголовщиной. Но истории подобные только что услышанной примиряли Виноградова с окружающей реальностью, данной ему в ощущениях.

Профессиональная специфика накладывает весьма явственный отпечаток на уровень культуры и социальную ориентированность сотрудников внутренних дел. Она проявляется в системе ценностей, манере одеваться, вести себя в обществе — и даже в языке! Речь не идет о блатной музыке, заполонившей Россию… Интересно, но Виноградову почти не пришлось слышать в милицейской среде такого выражения-паразита: «КАК БЫ»! Молниеносно, быстрее СПИДа, оно напрочь засорило речь так называемой околотворческой интеллигенции, перекинулось на технарей и банкиров, а оттуда поползло вширь и вглубь. По степени чужеродности и пошлости эта не к месту употребленная фигура сослагательного наклонения могла сравниться только со словом «волнительный».