Снова почувствуй

– Они тебе не нравятся, – глухо произнесла я.

Она сделала глубокий вдох и опустила руки.

– Это не так. Они просто… – Робин поморщилась и опять оперлась на спинку стула, чтобы еще раз пробежаться по кадрам. – Они постановочные. Твоя модель знает, что его фотографируют, и это заметно. Я не верю, что он крутой парень только потому, что вы нашли отличную локацию, а он надел кожаную куртку. – Она указала на фотографию, о которой говорила. – Сама посмотри, как все натянуто и наигранно выглядит.

Я опустила взгляд на свои руки. Нервничая, начала ковырять черный лак на ногтях, который в некоторых местах уже облупился.

– У тебя есть другие заготовки? – спросила она и закрыла файл.

Я помотала головой:

– Нет. Я хотела показать преображение и сопоставить фотографии «До» и «После» как разительный контраст.

– Мне понятен посыл. Но фото недостаточно естественные. Я не ощущаю ничего вот тут, внутри. – Она раскрытой ладонью постучала себя по груди. – А с твоими фотографиями такого у меня обычно не бывает.

Я прикусила губу. Чем дольше я смотрела на снимки, тем глупее себя чувствовала. Робин права. Исаак правда казался напряженным. Все это я ему навязала – и ничего из этого не было его собственной идеей. И это видно. Только сейчас, когда я узнала его гораздо лучше, кадры показались мне еще более идиотскими.

– Возможно, будет лучше, если ты попробуешь еще раз, что-то другое. Возможно, даже с другой моделью. Иногда находишь хорошую идею, но реализуется она не так, как ты себе это представляла, – объяснила Робин.

Я смогла лишь расстроенно что-то пробурчать в ответ.

– Ты справишься, – уверенно добавила она и вновь дружелюбно кивнула, прежде чем встать и оставить меня наедине с моим ноутбуком и фотографиями.

Один за другим я опять прощелкала кадры, все глубже впадая в отчаяние. Я вложила так много усилий в этот проект. Исаак соглашался на все, принимал любое мое предложение… а теперь? Идти к нему и объявлять, что проект закрыт и я буду искать новую модель? Что с этого момента он может опять надевать свои подтяжки и бабочки, а нашей сделке конец?

Нет. Я не могла просто начать подбирать кого-нибудь другого. Я верила в свой проект, потому что случались моменты, в которые я фотографировала Исаака и это казалось настоящим. Мне всего лишь нужно больше таких моментов.

Но в первую очередь мне сейчас нужно мнение Исаака.

Забежав ненадолго в общежитие, чтобы захватить камеру, я отправилась к Исааку. Дверь дома была открыта, так что я сразу поднялась по лестнице к его квартире. Однако у двери притормозила. В коридоре гремела итальянская музыка и сопровождалась настолько громким ревом, что на миг я задалась вопросом, не ошиблась ли квартирой. Посмотрела табличку на звонке. Нет, все правильно. Потом нажала на кнопку. После того как где-то через минуту никто не открыл, а музыка стала только громче, я застучала по двери кулаком.

Исаак распахнул дверь. Выглядел он так, словно только что пробежал марафон.

– Ты что здесь делаешь? – спросил он, запыхавшись.

– Привет. Хотела… – Меня прервал оглушительный вой. Нахмурившись, я заглянула мимо Исаака в прихожую. На полу в беспорядке валялись куртки и обувь, среди них – одежда, которая однозначно принадлежала женщине. Помимо этого, я заметила высушенную розу, снежный шар и плюшевое сердце. Затем перевела вопросительный взгляд на Исаака.

– Реджина снова рассталась с Джаном, – сказал он и отошел в сторону, чтобы я могла войти. – Я пришел домой, а он в стельку пьяный и раскидал все ее вещи по квартире. У него крышу снесло.

В коридоре музыка звучала так громко, что я боролась с желанием заткнуть уши.

– Что она с ним сделала? – тоже громко произнесла я, стараясь перекричать музыку.

– Не знаю. Наверняка… – Остальные его слова растворились, когда Джан начал страстно подпевать песне Эроса Рамазотти, которая раздавалась из колонок. Или, если точнее: он начал ее орать.

Вообще-то я собиралась рассказать Исааку о моем разговоре с Робин и узнать его мнение относительно фото. Но это подождет. Вместо этого я решительно шагнула к закрытой двери в гостиную, сомневаясь, радоваться мне или опасаться того, что меня за ней ожидало.

– Если зайдешь туда, то только на свой страх и риск, – крикнул мне вдогонку Исаак, но я уже толкнула дверь.

Джан стоял на журнальном столике. Он был с голым торсом, а свою футболку повязал вокруг головы на манер тюрбана. В одной руке держал полупустую бутылку вина, которую использовал как микрофон.

Я огляделась в поисках стереосистемы и уже хотела направиться к ней, чтобы убавить громкость, но тут Исаак поймал меня за руку.

– Когда я попробовал это сделать, он швырнул в меня пустой бутылкой, – почти прокричал он и указал на гору темных осколков перед столом, на котором находились телевизор и стерео. Я приподняла брови. А Исаак не преувеличивал, когда говорил, что у его соседа снесло крышу.

Джан продолжал танцевать и раскачиваться на столике. Закрыв глаза, он исполнял душераздирающую итальянскую балладу, в которой я не понимала ни слова. Подойдя к нему, я подергала парня за штанину.

Он опустил взгляд вниз.