Снова почувствуй

Я сглотнула сухой ком в горле. Сильнее всего хотелось слезть с его колен и создать между нами небольшое расстояние, однако рука, которой он меня обнимал, не позволяла мне сдвинуться ни на миллиметр.

С тех пор как мне исполнилось шестнадцать, когда мы с Райли собрали вещи и ушли из дома Мелиссы, я старалась вообще не думать об этой злобной, жестокой женщине. Райли научила меня никогда не оглядываться назад, смотреть только вперед. И пускай я всегда так и делала, в этот миг поняла, что будет хорошо, если с помощью Исаака я по крайней мере немного приоткрою темную пелену, которой Мелисса накрыла мое детство и юность.

– Каждый день она давала нам понять, что мы приносили сплошное разочарование. Что мы жили у нее только потому, что ее вынудили, а никто другой больше не захотел нас принять. Что неудивительно, почему наша мать не пожелала остаться с нами.

Пальцы Исаака спустились по моей щеке на шею и к плечу и вернулись обратно.

– Тебе было девять лет. Девять, – прорычал он, гнев в его голосе резко контрастировал с нежными движениями рук.

– Чем старше становилась я, тем хуже – обстановка. Райли в какой-то момент почти перестала появляться дома. Она же на три года старше меня и пробиралась в бары и клубы. Я для этого была еще слишком маленькой. Друзей у меня не было, потому что одноклассникам не разрешали со мной играть. Сначала меня считали девочкой с чокнутыми родителями, потом – девочкой-сиротой, которая наверняка психованная. Так что мне ничего не оставалось, как идти домой. К счастью, Мелисса работала с утра до вечера. Но когда возвращалась, то казалось, будто она весь день только и ждала того, как будет меня изводить. Ее ничего во мне не устраивало. Сегодня я слишком толстая, завтра – слишком тощая. Одежда у меня сначала слишком скромная, потом слишком открытая. Оценки или плохие, или доказательство того, что я ужасная ботаничка. Когда тебе десять, ты жаждешь похвалы. Симпатии. Объятий. Но рано или поздно я прекратила стараться ей угодить. А когда подросла и вошла в переходный возраст, то вдруг превратилась только в одно: вся в мать. Такая же несчастная неудачница, которая ни к чему не придет в этой жизни.

– Черт, – побормотал Исаак, качнув головой.

– У меня в ушах до сих пор звучат ее слова: «…Выглядишь отвратительно, одеваешься как дешевая шлюха, ты такая же, как твоя мать, никто никогда не будет воспринимать тебя всерьез, ты никогда ничего не добьешься, грязный кусок…»

– Хватит. – Тон Исаака вдруг стал ледяным, мышцы на челюсти напряглись так, что вот-вот разорвутся. – Не могу это слушать, – сказал он. – Правда не могу.

Я отвела взгляд:

– Извини, – прошептала я.

– Какого черта ты сейчас извиняешься?

– Потому что ты злишься, а я депрессивной историей о своей жизни вконец испортила тебе дедушкин праздник, – ответила я. – А знаешь что? Нам пора выйти отсюда. Твои родители наверняка уже гадают, куда ты пропал. Мы же не хотим, чтобы они подумали, что я тут пристаю к тебе в комнате для гостей.

Я начала вставать, но не успела. Исаак одной рукой крепко держал меня за бок, а вторая обхватила мой подбородок. Он наклонил мою голову назад, таким образом заставляя меня посмотреть на него. Одного его взгляда хватило, чтобы вызвать у меня мурашки по всему телу.

– Во-первых, я не злюсь. То есть я дико злюсь. Но не на тебя, – объяснил он. – А на твою мерзкую тетку, которая отравила тебе детство. Я никогда не понимал, почему тебе все равно, что о тебе говорят окружающие, – а сейчас понял, и мне невыносима эта мысль.

– Что ты имеешь в виду? – прошептала я.

Он сделал глубокий вдох. Большим пальцем прочертил линию вдоль моей скулы и дальше, пока не коснулся моих волос, пропуская пряди между пальцами и наконец полностью зарываясь в них.

– Последние месяцы стали лучшими в моей жизни, и этим я обязан только тебе, – произнес он, не сводя с меня взгляда.

Потребовалось мгновение, прежде чем до меня дошел смысл его слов. В животе что-то перевернулось.

– Я еще никогда не встречал человека с таким большим сердцем, как у тебя, – невозмутимо продолжал он. – Пусть ты и притворяешься все время, что тебе на все наплевать… это не так. С того вечера в «Хиллхаусе» ты раз за разом подталкивала меня выходить за пределы. Мне действительно было это нужно. И даже когда мы еще практически не знали друг друга, ты заступилась за меня. Мне никогда не понять, как люди могут быть настолько слепыми и глупыми, чтобы не видеть, какой ты замечательный человек.

Его слова звучали красивее, чем все мои любимые песни.

– Ты серьезно так думаешь? – прошептала я.

Он кивнул:

– Ты самый сильный человек, которого я когда-либо встречал, – так же тихо ответил он.

Я просто смотрела на него, не в силах ничего сказать.

А потом сделала единственное, что пришло мне в голову.

Я обняла его за шею и поцеловала.