Снова с тобой

– Ох, Норри, – покачала головой Октавия. – Тут нечего стыдиться. Мне кажется, это очень естественно, если помнить о нашей дружбе и наших отношениях. Представляю, что я почувствовала бы к какой-нибудь женщине, если бы вдруг узнала, что ты на ней женишься.

От этой мысли ему стало спокойнее.

– Сомневаюсь, что у тебя будет такая возможность.

Юбка Октавии волнами закрутилась вокруг его ног. Они как раз выполняли вращение.

– Почему нет?

– Потому что я не собираюсь жениться. Она нахмурилась:

– Не говори глупостей.

Глупостей? Это всего лишь здравый смысл. Что же тут глупого?

– Женщина, которая выйдет за меня, окажется в уязвимом положении из-за особого рода моей работы. Какая женщина согласится с этим?

– Та, которая любит.

Сердце от таких слов подпрыгнуло.

– Только согласится ли женщина, которая любит, сидеть и спокойно смотреть, как я раз за разом влезаю в опасные переделки? Я не посмею попросить ее смириться с такой жизнью.

– Поменяй свою жизнь.

Норт засмеялся. Получилось как-то горько.

– Тогда я должен любить ее больше, чем работу. Еще нужно встретить такую женщину. – Двенадцать лет назад этот ответ мог быть другим.

Ее кобальтовые глаза наполнились искренним сочувствием, что Норту не понравилось.

– Ну, может, как-нибудь…

– …повезет, – добавил он.

– Ты заслуживаешь того, чтобы любить и быть любимым, Норри.

– Ты тоже, Ви. – Он не стал договаривать мысль. Так или иначе, Октавия поняла. Конечно, поняла. Она знала его лучше, чем кто-либо другой.

– Спинтон – хороший человек.

– Но ты его не любишь. – Давай, давай, вставь шпильку!

Октавия пожала плечами:

– В обществе это не редкость. Кроме того, он мне нравится.

– Такой обмен на его жертвенность может показаться графу неравноценным. – Ему не удалось избавиться от яда в голосе. Какой мужчина удовлетворится тем, что только «нравится»?

Она слегка обмякла у Норта в руках, словно вдруг почувствовала страшную усталость. Словно признала поражение. Это ему тоже не понравилось.

– Чего ты от меня хочешь, Норри?

– Правды. Ты можешь лгать кому угодно, даже самой себе. Но только не лги мне.

Октавия холодно сверкнула глазами, хотя оставила улыбку на лице для тех, кто наблюдал за ними.

– Можешь не сомневаться, я выйду замуж за Спинтона. Понятно, что он заслуживает лучшей женщины, чем я, но он с этим не согласен. Он хочет этого брака так же, как его хотел дед. Я стану графиней и исполню клятву.

Она считает, что Спинтон заслуживает лучшей женщины? А разве такая есть? Да, пожалуй, есть та, которая подходит ему больше, чем Октавия.

– Однажды ты пообещала мне, что мы навсегда останемся друзьями.

– Мы и останемся.

Норт проглотил комок в горле.

– А еще ты обещала, что всегда будешь моей. Ее взгляд смягчился.

– Так и будет.

– Нет, не будет. Ты стала какой-то другой. Моя Ви собиралась жить по своим собственным законам. Она не играла по чужим правилам.

В ее синих глазах он словно увидел, как от его удара ее сердце разлетелось на куски, будто фарфоровая чашка, выброшенная в окно со второго этажа.

– Может, я и живу по чужим правилам. Только неужели это хуже, чем обманывать себя, как ты? Твой мирок безопасен и удобен, Норт. Но рано или поздно тебе придется вернуться в реальный мир.

У Норта заколотилось сердце.

– Октавия… – Но конца не последовало. Музыка закончилась, и Октавия высвободилась из его объятий. Норту пришлось проводить ее к Спинтону и отойти в сторону, чувствуя на сердце такую тяжесть, которую давно не испытывал.

На следующие два вечера Норт превратился в тень Октавии. Куда бы она ни пошла, на каком бы балу ни присутствовала, Норт был там. Иногда они могли перекинуться парой фраз, иногда – потанцевать, но он постоянно наблюдал за ней. И не сомневался, что другие отмечают направление его взглядов.

Им не приходилось оставаться наедине, но она остро, словно голой спиной, ощущала его присутствие.

Они не напоминали друг другу о словах, сказанных на балу у Хавершемов. В этом не было смысла. Ничего не изменилось. Ни он, ни она не собирались менять свою жизнь только из-за того, что им не нравился выбор, сделанный другим. Но то, что они молчали об этом, совсем не означало, что Октавия не вспоминала о том танце и о том разговоре. Глупости, услышанные по поводу ее невинности, она отвергла как проявление мужской ревности. Просто Норту, как и большинству мужчин, не нравилось, что кто-то еще претендует на территорию, которую он считал своей. Не важно, что он оставил ее много лет назад.

Нет, она вспоминала замечание о его Октавии, той, что жила по своим собственным правилам. Эти слова поразили ее. Норт прав. Одно время она презирала диктат светского общества, как настоящая дочь ученицы Мэри Уоллстонкрафт.[4] Октавия сама решила, кто будет ее первым любовником. Она сама решила, как строить свою жизнь. Потом мать умерла, и все изменилось. Октавия перестала верить в себя.